2 мая 1830 года в семье успешного торговца галантерейными товарами и купца второй гильдии Кондратия Артемьевича Соврасова родился сын Алексей, которому было суждено стать одним из главных основателей русской пейзажной школы. Мальчика крестили в церкви великомученика Никиты на реке Яузе. Тогда Соврасовы большую часть времени жили в Замоскворечье — то на Якиманке, то в Гончарной слободе, то у Калужской заставы, а то и на Пятницкой улице. Семья часто перебиралась, в зависимости от того, как шли дела у Кондратия Артемьевича. С раннего детства Алексею приходилось во всем помогать отцу. Но торговые дела не заглушали природной страсти, а именно тяги к рисованию.
Нигде не обучаясь, мальчик к двенадцати годам самостоятельно научился весьма неплохо рисовать, писал акварелью и гуашью модные в то время простенькие романтические сценки. Что-то вроде различных вариантов «извержения Везувия» или «морские бури», которые затем за бесценок раскупали уличные лотошники, впоследствии их перепродававшие. Отец Соврасова был уверен, что интерес сына к живописи – ничего не стоящая забава, которая не принесет ему ничего хорошего. Он, как и любой глава семейства, начавший свой бизнес, мечтал, чтобы сын стал продолжателем его дела. В то время как бедный мальчик мечтал лишь об одном – рисовать.
Тем временем в Москве произошло знаменательное событие — в 1843 году официально распахнуло свои двери Московское училище живописи и ваяния. Новым учебным заведением руководил генерал М. Ф. Орлов, бывший когда-то дружен со многими декабристами. К счастью, в отличие от помпезной Петербургской академии художеств, где сам Император курировал вступительные испытания конкурсантов, и даже сам образовательный процесс студентов, в московском училище был создан попечительский совет, сформированный из людей разных сословий. Именно благодаря такому подходу, обучаться в МУЖВ могли как отпрыски аристократов, так и дети крепостных крестьян.
Всего год спустя, Алексей Соврасов, против воли отца поступил в новое училище. Педагоги сразу обратили внимание на талантливого подростка, но ему вскоре пришлось бросить учебу, так как его матушка Прасковья Никифоровна тяжело заболела чахоткой. Теперь только расправивший крылья юноша был вынужден все своё время проводить в лавке отца. Однако Алексей не бросил живопись, он упорно продолжал рисовать ночами, за что был изгнан суровым отцом со всем своим хозяйством из теплой части дома на продуваемый всеми ветрами чердак. Зато туда, в это холодно помещение, могли приходить его друзья, благодаря которым работы молодого дарования попадали к преподававшему в МУЖВ Карлу Рабусу.
Рабус, занимавшийся «видописанием» — так называли тогда пейзажную живопись — тяготел к романтизму, но также необычайно интересовался реалистическим направлением в искусстве. А работы юного Алексея как раз сочетали в себе романтические виды и очень реалистичную манеру письма. Ради того, чтобы способный юноша, четыре года назад оставивший обучение по требованию своего отца, снова мог продолжить посещать МУЖВ, Рабус пригласил в дом купца Соврасова генерал-майора Лужина, бывшего обер-полицмейстером Москвы, человека умного, тонко понимающего и любящего искусство. Под влиянием важного московского чиновника, Кондратий Артемьевич, наконец, разрешил сыну посещать училище. В итоге, в 1848 году, Алексей Соврасов вновь оказался в пейзажном классе МУЖВ.
Раскрытие таланта
С самого начала Соврасову необычайно повезло с педагогом. Мало того, что именно благодаря Рабусу он вернулся к обучению живописи, так ещё высокообразованный учитель смог дать юному художнику массу бесценных знаний, вовсе не предусмотренных программой училища.
Карл Рабус обучал своих студентов технике рисунка и живописи, а также знакомил их с азами эстетики и теории красок, опираясь на трактаты Иоганна Вольфганга Гёте и самого Леонардо да Винчи. Его воспитанники не просто изучали и копировали лучшие образцы классического европейского изобразительного искусства, но и очень много времени посвящали работе с натурой. Рабус постоянно повторял своим ученикам, что самое важное для хорошего пейзажиста — уметь «видеть» (чувствовать) природу. Обладая незаурядным даром убеждения, педагог старался приобщить начинающих художников к пониманию высоких задач искусства вообще, и живописи в частности.
Менее чем через год, Алексей Соврасов уже был отмечен Московским художественным обществом, как один из лучших студентов МУЖВ. Этюды молодого художника с видами Воробьевых гор поразили попечительский совет училища, а его копии картин Айвазовского так понравились меценату И. В. Лихачеву, что он оплатил Алексею творческую поездку на Украину.
Вернувшись в Москву, Соврасов продемонстрировал своим педагогам выполненные пейзажи, после чего, о нём заговорили, как о надежде русского искусства. Отличительной чертой стилистики Соврасова, в совершенстве овладевшего реалистичной техникой письма, было гармоничное пластическое начало в воссоздании на холсте поэтических образов природы. Все «южные» работы талантливого живописца отличались новизной, смелостью творческой мысли, профессионализмом и необыкновенным построением композиции. Картина «Украинский пейзаж» (1849 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) немного напоминает ставшие очень популярными в этот период «итальянские виды», но уже в ней чувствуется внимательность и любовь Соврасова к родной природе.
Художник не просто запечатлел прекрасный романтичный закат над крестьянскими домиками и холмами, покрытыми зеленью, но и передал хоть и немного идеализированно, осязаемое тепло и умиротворенность украинского вечера с его розово-золотистыми всполохами света.
Картины «Камень в лесу у Разлива» (Государственная Третьяковская галерея, Москва) и «Вид на Кремль в ненастную погоду» (Государственная Третьяковская галерея, Москва), написанные одна за другой в 1850 и 1851 году соответственно, настолько поразили профессоров училища, что они решили вручить Соврасову, проучившемуся в МУЖВ менее двух лет, звание «неклассного художника». Скромный и стеснительный молодой человек сумел убедить академиков изобразительного искусства в зрелости собственного мастерства и возможности завершения обучения в возрасте всего лишь двадцати лет.
Полотно «Камень в лесу у Разлива» является несколько необычным пейзажем, производящим впечатление иллюстрации к какой-нибудь русской народной сказке. Произведение поделено на две части. Нижняя часть показывает нам зловещий излом почвы, выступающий вперед. В нём мы видим переплетающиеся корневища деревьев и проседающий вглубь земли массивный треснувший камень. В верхней части полотна, на фоне ярко-голубого неба и склонивших свои ветви деревьев, на огромном валуне виднеются фигуры двух подростков, со страхом и восторгом вглядывающихся вниз. Работа передает неподдельный юношеский интерес к тайнам природы и жажду познания окружающего мира.
Вторая работа, «Вид на Кремль в ненастную погоду» наполнена совершенно другой атмосферой. Затянутое рваными облаками небо, надвигающаяся справа темная туча и сгибающееся под порывами сильного ветра дерево, стоящее в центре полотна — все вместе не просто предвосхищает грозу, но и выражает почти мистические, восторженные чувства, которые испытывает человек, смотрящий на разбушевавшуюся стихию.
Эффекты контрастного освещения, специально созданные автором в пейзаже, только подчеркивают незыблемость тверди Московского Кремля, который, несмотря на драматизм происходящего вокруг, уверенно и безмятежно белеет вдали.
Эти две работы не даром произвели такое сильно впечатление на московскую публику. В них в полной мере проявилась присущая живописцу удивительная способность к пониманию поэтических и романтических образов природы, увиденных просто и бесхитростно, но переданных реалистично, правдиво и очень эмоционально. Стремясь как можно лучше овладеть техникой пейзажа, который в тот период оставался «на обочине» большого искусства, Алексей Саврасов очень любил зарисовывать самые различные потаенные уголки и окрестности родного города.
После окончания Московского училища, Соврасов, по приглашению мецената И. Д. Лужина, ставшего его покровителем, отравился на лето в его имение, располагавшееся в Кузьминках, недалеко от Москвы, рядом со станцией Влахернская. Там художник создает несколько этюдов, отличающихся красотой и точностью передачи освещения природы в вечернее время суток.
Заслуженный успех
Годом позже, художник вновь отправился на Украину, где, под впечатлением от великолепия южных степей, создает несколько пейзажей.
Примером результатов этой поездки может служить работа «Вид Киева с Днепра на Печерскую лавру» (1852 год, частное собрание, Санкт-Петербург). Не смотря на все ещё сохранившееся влияние «итальянских мотивов» и явную схожесть композиции с полотном «Вид на Кремль в ненастную погоду», произведение отличается удивительно умиротворенным состоянием. Соврасов мастерски передал атмосферу расслабленного предзакатного отдыха, подчеркнув его голубоватой пеленой легкого тумана, спускающегося на украинскую степь, остывающую от летнего зноя, и город вдали. Полотно, как и все работы художника этого периода, отличаются плавным рисунком, нежностью цветового строя и прозрачной светотенью. Критики с восторгом отмечали свежесть изобразительных приемов мастера, в которой, помимо романтизма, присутствовал объективный взгляд не только на природу, но и на жизнь крестьян, фигуры которых стали, сначала изредка, появляться в его картинах.
Очередной неожиданный поворот в судьбе талантливого пейзажиста случился в 1854 году, когда лучшие из его произведений экспонировались на выставке выпускников и старшекурсников МУЖВ. Среди почетных гостей, приглашенных на торжественное открытие, была и великая княгиня Мария Николаевна, занимавшая в то время пост президента Петербургской Академии художеств. Она очень внимательно следила за всеми явлениями в русском изобразительном искусстве. Мария Николаевна очень заинтересовалась циклом работ молодого живописца, в котором он изобразил украинский ландшафт в разном освещении.
В серию картина входило полотно «Степь днем» (1852 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), в котором Соврасов прекрасно передал ощущением степного зноя. Выжженная солнцем трава и начинающий пересыхать ручей, будто обдают зрителя жаром. В безоблачном небе парит одинокая птица, а внизу, на земле две куропатки пытаются найти отдых от полуденного зноя в пожухшей степной траве.
Необычное звучание придает работе удивительное свечение, которое исходит от этого равнинного, казалось бы, унылого пейзажа. Именно благодаря ему, картина, наполненная любованием раздольем и чувством поэтического восторга, не похожа ни на уже приевшиеся публике итальянские виды, ни на другие переполненные романтизмом произведения русских художников.
Вторым произведением серии, особо отмеченным великой княгиней стала картина «Степь с чумаками вечером» (1854 год, Государственное музейное объединение «Художественная культура Русского Севера», Архангельск). Пронзительное, желто-красное марево заката покорило сердце княгини, и Мария Николаевна тут же купила работу.
Подобное внимание стало неожиданностью, как для преподавателей, так и для студентов МУЖВ. В то время члены императорской фамилии приобретали работы только исключительно талантливых выпускников и видных мастеров из Петербургской академии художеств. Поэтому, подобная удача никому не известного Соврасова, имеющего диплом учителя рисования МУЖВ, сильно удивила московское общество.
Но это было ещё не все. Княгиня пожелала лично познакомиться с живописцем и даже пригласила его в собственную столичную резиденцию Сергеевка, расположенную между Петергофом и Ораниенбаумом. Официальным поводом визита была возможность для молодого художника спокойно писать «виды с натуры». Эта была настоящая победа для Соврасова, но у нее булла своя цена — он очень быстро лишился многих друзей, позавидовавших его успеху. Но это была небольшая плата за возможность громко заявить о себе в российской художественной среде, и заодно, запечатлеть холодную северо-западную природу.
Академия художеств
Свое знакомство со столицей молодой художник начал с осмотра всех основных музеев, а также частных коллекций живописи. Саврасов посетил Петербургскую Академию художеств, побывал на лекциях лучших профессоров и познакомился со многими мастерами.
После этого, художник принялся за работу и из-под его руки стали выходить циклы карандашных рисунков с натуры, по которым можно судить о его высочайшем профессиональном мастерстве выстраивания композиции и удивительной пластичности при передаче форм. Написанное художником на даче княгини Марии Николаевны полотно «Вид в окрестностях Ораниенбаума» (1854 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) демонстрирует умение автора очень точно разделять планы. В центральной части полотна мы видим залитую ярким солнцем поляну, которая с одной стороны окружена осенними деревьями и валунами, поросшими мхом, а с другой стороны нам открывается вид на море. Одинокий дуб стоит на фоне ясного неба, раскинув свои ветви, листва на которых пронизана солнцем. Холодный дневной свет ложится на мшистые валуны возле зеркальной поверхности лужи и бурую траву. В глубине поляны едва заметна светлая фигура сидящей женщины. Саврасов очень живописно передает бескрайность пространства и очарование бытия в её суровых проявлениях. Коллекционер и меценат Павел Третьяков приобрёл эту картину в 1858 году для своей коллекции, которую затем подарил родине.
В этот период Саврасов работал очень напряженно. Все произведения, созданные под Петербургом, он представил в Академию художеств в октябре 1854 году для соискания звания академика. Талант и мастерство художника сразу привлекли внимание художественной общественности столицы. Живописец стал получать дорогостоящие заказы на копии картин Айвазовского, а также западных мастеров эпохи романтизма, которые он выполнял в торжественной и пышной, излюбленной местной аристократией подчеркнуто декоративной манере. Быть может, Саврасов мог бы стать придворным художником, но почему-то, получив звание академика, он поспешил вернуться в Москву.
Долгожданное признание
Вернувшись в родной город, художник начинает участвовать во многих выставках, его картины горячо встречаются и зрителями и критикой. Хотя крупных заказчиков у художника здесь не появилось.
Картина «Летний пейзаж с дубами» (1855 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) служит примером удачного соединения живописцем найденных ранее мотивов окруженной деревьями поляны и «звонкой» выжженной степи. Полотно написано в романтическом духе и выражает искреннее любование природой.
При создании работы, Саврасов использовал натурные зарисовки, которые способствовали мастерской передаче впечатления открывающегося пространства, холодного облачного неба, стремящегося за горизонт и отражающегося на поверхности лужи на переднем плане.
Одной из причин возвращения художника в Москву, возможно, было желание создать семью. Вскоре после своего приезда, художник сделал предложение руки и сердца старшей сестре своего бывшего сокурсника и хорошего друга Константина Герца.
Избранница двадцативосьмилетнего академика живописи Аделаида — Софья Герц была дочерью обрусевшего шведа Карла Карловича Герца, одного из самых образованных людей города, основателя кафедры истории искусства при Московском университете, профессора и археолога.
Будучи на четыре года старше жениха, эта властная и умная женщина с юности стремилась к независимости и к тому времени активно зарабатывала себе на жизнь частыми уроками. Предложение художника она приняла.
После смерти Карла Рабуса, обучавшего Соврасова азам живописи, попечительский совет МУЖВ пригласил только что женившегося живописца на должность руководителя пейзажного класса в училище, которое он сам окончил лишь семь лет назад.
Молодая семья тут же получила квартиру при училище, и новый педагог с большим энтузиазмом приступил к выполнению своих обязанностей. Первое, что сделал Соврасов на новом рабочем месте — потребовал для пейзажного класса собственную мастерскую, в которой его ученики могли бы писать картины по этюдам, сделанным ими ранее с натуры. Рабочая над собственными произведениями в присутствии студентов, он давал им возможность лучше ухватить суть своего метода. Где-то в это время, живописец немного меняет свою фамилию. Он начинает подписывать свои работы «Саврасов», заменив первую гласную «о» более привычной московскому слуху «а».
Эпоха перемен
«Эпоха реформ», наступившая в стране сразу после поражения России в Крымской войне и смерти императора Николая I, открыла новый этап в творчестве художника. В живописи, как и в литературе, появилось стремление к честному отображению русской действительности и тяжелой судьбы обнищавшего крестьянства. Многие образованные и интеллигентные люди испытали потребность в общественном «покаянии» за несправедливую эксплуатацию человека человеком. Бытовой реалистический жанр стал особенно актуален в изобразительном искусстве. Он был призван критиковать современные устои России, и в первую очередь — повальное невежество и постыдное для цивилизованного человека крепостное право.
Необыкновенно острое развитие и полноту высказывания критический реализм получил в творчестве блестяще завершившего к тому времени своё обучение в МУЖВ, Василия Перова, писавшего сложные многофигурные композиции. Менялось отношение и к изображению и восприятие природы, которое становится более бытовым. Первоначально, характерно изменившейся пейзаж служил исключительно фоном для полотен на сельскую тематику. Лишь спустя почти десять лет, природа получила своё собственное значение и звучание, в её неразрывной связи с судьбой русского народа.
Эти процессы не могли не повлиять на творчество и общественную деятельность Саврасова. Живописец ещё продолжал писать возвышенно — поэтические картины, изображая природу в романтическом духе, но теперь на его полотнах все чаще встречались сельские виды. Так, например, работа «Летний пейзаж с мельницами» (1859 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва), выполненная в мягких тонах, очень реалистично передает тепло летнего вечера на опушке леса, перед которым выстроился ряд мельниц. Бронзовые оттенки, в которые окрасил траву и деревья золотисто-розовый закат, придает пейзажу умиротворенное звучание.
А чтобы несколько приглушить возвышенность картины, художник изобразил над лениво текущей речкой, поросшей камышами и кувшинками, полуразвалившийся деревянный мостик. Одинокая женская фигура в крестьянской одежде направляется от берега реки к Мельницам. А пред ней раскинулась бескрайняя степь на фоне заката. В этом южном сельском пейзаже все ещё сильно звучание идиллических ноток, с которыми так трудно было расстаться романтичному художнику.
Эпоха перемен продолжалась, и уже в начале 1860-х в культурной жизни Москвы весьма заметную роль стало играть воссозданное Московское общество любителей художеств (МОЛХ). Почетную должность секретаря общества занял самый знаменитый на тот момент искусствовед Карл Герц, который, не считаясь с желанием своей дочери и её мужа жить абсолютно самостоятельно, не принимая помощи от родителей, все же привлек своего зятя к деятельности возглавленной им организации.
В то время, Саврасов, уже будучи прославленным живописцем и академиком художеств, ещё ни разу не имел возможности побывать за рубежом. И вот, в 1862 году, Московское общество любителей художеств отправило живописца на открытие Всемирной выставки достижений в Лондон.
Посетив Англию, Францию, Данию, Германию и Швейцарию, Алексей Саврасов хорошо познакомился с современным западноевропейским искусством. Вернувшись на родину, мастер составил подробный отчет для МОЛХ, где подробно описал современное состояние пейзажного жанра в европейских странах, сетуя на скудность русской живописи, представленной за рубежом. Также он привез из командировки несколько собственных работ с видами европейских ландшафтов, произведших на него неизгладимое впечатление.
В цикл этих работ вошел картон «Вид в швейцарских Альпах (гора Малый Рухен)» (1862 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). В этой работе Саврасову удалось весьма убедительно показать пространство и глубину ущелья, огромную высоту заснеженного пика и даже прозрачный горный воздух.
Второй замечательной работой была картина «Швейцарские виллы» (1862 год, частное собрание, Москва), написанная в голубоватых тонах, с высокими елями и заснеженными горными вершинами. И, пожалуй, самая замечательная в цикле работа — «Озеро в торах Швейцарии» (1866 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Здесь художнику необычайно правдоподобно удалось передать холодную и влажную атмосферу высокогорного озера.
Все европейские пейзажи свидетельствуют о подробном изучении художником аналогичных сюжетов в западной живописи. При этом, Саврасову удалось избежать шаблонной патетики в передаче величественных горных ландшафтов, демонстрируя спокойную и достоверную манеру письма. Живописец остается верен однажды найденным приемам. «Входом» в его полотна по прежнему служат огромные камни и валуны, лужи и речушки, расположенные на переднем плане картины.
Поиски новых путей
После возвращения из-за границы, Алексей Саврасов начинает писать свою собственную педагогическую работу. В ней он постарался передать важность тонкого чувствования родной природы, поэтического отношения к земле, неразрывно связанной с судьбами русского народа. Учебник для студентов МУЖВИЗа художник создавал совместно со своим коллегой — Василием Пукиревым. В нём они подробно изложили технику изображения крестьянских деревень и изб, необходимую живописцам, желающим создавать картины исконно русской природы.
В 1869 году учебник был издан, как раз тогда, когда необходимость «народности» в русской живописи проявилась особенно остро. Тем не менее, сам Саврасов довольно долго искал свой собственный метод выражения народных настроений через природные мотивы. Лишь к концу 1860-х его произведения стали отчетливо выделяться на фоне более раннего творчества. Например, в картине «Сельский вид» (1867 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) родная природа с цветущими садовыми деревьями и весенней листвой берез, изображена наполненной лиризма и потаенной грустью.
На переднем плане полотна находятся многочисленные ульи возле цветущего фруктового сада и огороженная частоколом избушка. Значительную часть работы занимает дальний план с широкими лугами, убегающей вдаль рекой и множеством крестьянских домиков, крытых соломой. Среди этой светлой идиллии резко выделяется печальная сгорбленная фигура пасечника — старика, сидящего у дымящегося костра.
Но этот период светлых и прозрачных оттенков в живописи у Саврасова быстро закончился, из-за того, что русская действительность не предполагала жизнерадостного счастья в унылом и нищенском быте простого народа, наполненном изнурительным трудом. Картина «Лосиный остров в Сокольниках» (1869 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) уже обдает нас мрачным и холодным настроением. Пасмурное небо и глубокие грязные лужи на поле, на котором пасется стадо коров, не может освежить даже сосновый бор на дальнем плане. Эта чрезвычайно реалистичная работа с детальной проработкой каждой веточки кустарников, травинки и даже кочек на переднем плане ознаменовала собой рождение в отечественной живописи пейзажиста, способного достоверно и мастерски, посредством изображения истинной красоты природы средней полосы России, показать всю горечь и безысходность жизни большей части населения нашей страны.
Картины художника наполнились тревожными кровавыми закатами над крышами деревенских изб, как, например, в работе «Вечер» (конец 1860-х — начало 1870-х годов, Государственная Третьяковская галерея, Москва), и превалирующими холодными оттенками, передающими безысходность и унылое чувство одиночества, как, например, произведение «Осенний пейзаж с заболоченной рекой при луне» (1871 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). И это притом, что время для художника было самое что ни на есть удачное.
Великолепие волжских пейзажей
В конце 60-х годов Саврасов, поддерживавший многочисленные дружеские связи с петербургскими художниками, основал Товарищество передвижных художественных выставок (ТПХВ). Учредителями которого стали: Н. Ге — профессор императорской Академии художеств, академик И. Крамским, профессор К. Маковским, классный художник Г. Мясоедов, и целый ряд других живописцев. Целью организации было стремление максимально приблизить искусство живописи к простому народу. Очень скоро, почетное место члена правления общества, рядом с Саврасовым, занял и В. Перов.
Летом 1870 года, во время каникул в родном училище, художник поехал с семьей на Волгу. Виды великой русской реки так его поразили, что, вернувшись осенью в Москву, Саврасов тут же взял в отпуск до следующей весны и уехал в Ярославль, где снял большую квартиру, возможно, благодаря большому заказу от Павла Третьякова. Там художник начинает активно работать, ощущая в себе огромный подъем. Но тут его настигает личное несчастье.
И так крайне редкие в его семейной жизни спокойствие и гармония вновь были разрушены смертью уже третьего ребёнка и тяжелой болезнью супруги, Софьи Карловны. Из-за этих событий, живописец долго не мог доставить Третьякову заказанные им работы, будучи привязанным к постели супруги. Огорченный художник нашёл отдушину лишь в постепенно пробуждающейся весенней природе прекрасного волжского края.
Переполненный личными переживаниями и вдохновением, Саврасов пишет серию удивительных по красоте этюдов, которые впоследствии стали основой для его самой значимой картины. Произведение «Грачи прилетели» (1871 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) изображает скромный пейзаж, знакомый до мельчайших подробностей любому жителю средней полосы России, и в то же время, наполненный высокой поэзией и лиризмом.
Душа и боль русского человека явственно чувствуется под пасмурным и промозглым небом самой окраины глухого провинциального городка. На переднем плане изображена группа искривленных берез, в ветвях которых обустраивают свои массивные гнезда прилетевшие грачи. За ними среди серых бревенчатых изб возвышается шатровая колокольня сельской церкви. Фоном картине служат обширные поля, покрытые талым снегом. Сквозь прозрачный и влажный воздух проступают мягкие косые лучи ещё холодного весеннего солнца. Легкие тени берез лежат на чуть потемневшем, но все ещё чистом белом снегу. Лишь по едва заметному розовато-золотистому отсвету солнца на бугре у забора, мы может догадаться, что пейзаж запечатлен в период заката.
Мягкая, тонко разработанная лаконичная колористика полотна, в которой в пределах одного цвета почти незаметно чередуются холодные и теплые тона, необычайно достоверно передает состояние природы, только начавшей просыпаться от долгого зимнего сна, благодаря легкому дуновению теплого ветра. Произведение не только демонстрирует высокое мастерство художника в поэтическом выражении обыденного пейзажа, но и выражает удивительное состояние единения русского народа и природы страны.
Мастер не сразу представил своё произведение публике. Он ещё работал над ней некоторое время после приезда в Москву, и лишь в конце 1871 экспонировал на первой выставке ТПХВ. Поначалу работа вызвала некоторое недоумение зрителей, однако коллеги живописца сразу разглядели в нём нечто своеобразное и новое, ставшее для них откровением. Неудивительно, что Павел Третьяков, великолепно разбиравшийся в искусстве, тут же купил работу, опередив императрицу Марию Александровну, которая очень огорчилась, узнав, что ей досталась уже копия полотна.
С того времени, Саврасов постоянно сочетал преподавательскую деятельность в Москве с регулярными поездками на Волгу. Так продолжалось вплоть до 1875 года. На берегах великой русской реки он создавал этюды и эскизы своих будущих творений, которые завершались в его пейзажной мастерской в МУЖВИЗе. После успеха «Грачей» художнику пришлось нелегко, к счастью, в конце 1871 года руководить натурным классом в училище пригласили талантливого живописца, блестящего педагога и единственного преданного друга Саврасова — В. Перова. Именно он поддерживал мастера, когда тот тяжело переживал распространившееся в художественных кругах мнение, что он не создал более ничего стоящего, кроме своей ставшей знаменитой картины.
Это было обидно и несправедливо, ведь из-под кисти великого пейзажиста вышел целый ряд превосходных работ. В них он не только заключил романтическое восприятие природы родного края, но и достоверно передал глубокое понимание реальной жизни.
Примером может служить холодный и прекрасный «Зимний пейзаж» (1871 год, Нижегородский государственный художественный музей), сочетающий в себе невероятное – сказочность и уют, с горькой правдой и чувством ответственности за происходящее. Ещё одна картина этого периода — «Печерский монастырь близ Нижнего Новгорода» (1871 год, Нижегородский государственный художественный музей) прекрасно передает перспективу провинциального городка, расположившегося у подножия холма, откуда открывается великолепный вид. Это произведение предвосхитило собой все знаменитые волжские пейзажи И. Левитана, вскоре начавшего обучение у Алексея Саврасова в 1873 году.
Особняком в творчестве художника стоит работа «Рыбаки на Волге» (1872 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). В редкой для мастера многофигурной композиции с необычайно реалистично написанными героями, прослеживается влияние В. Перова. Здесь пейзажисту Саврасову очень удачно удалась портретная характеристика своих персонажей – старца, умудренного опытом и убеленного сединой, и его юного напарника, которого он обучает.
Именно Саврасову – педагогу принадлежит заслуга обучения и вдохновления своих учеников, среди которых были помимо Левитана, братья Коровины, М. Нестеров, С. Светославский и другие. Художник не только сумел привить студентам внутреннюю свободу и любовь к изображению родных просторов, но и воодушевлял их в минуты разочарований. Он научил молодое поколение наполнять свои произведения чувством единения с природой. Наибольшее значение живописец придавал не манере письма, которой можно и нужно учиться, но умению видеть истинную красоту в обыденном. Именно этот талант, дающийся человеку от Бога, определял, по мнению Саврасова, талант художника.
Так, например, в полотне «Сухарева башня» (1872 год, Государственный исторический музей, Москва) ведущая роль отдана вовсе не разрушенному ныне памятнику столичной истории и архитектуры, а лиричному холодному состоянию городской природы с её заиндевелыми деревьями и заснеженными деревянными домами. И в этой морозной атмосфере автору удалось передать так характерный для Москвы гордый порыв вверх – его символизирует высящийся шпиль красно-белой башни, выделяющейся на фоне розовато-лилового предвечернего неба.
Семейный разлад
Не смотря на большое количество удивительных зимних пейзажей, больше всего на свете художник любил весну, с её мягким солнцем, подтаявшим снегом и нежными только что набухшими почками на кустарниках и деревьях.
Картина «Весенний день» (1873 год, Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник) показывает нам грязную дорогу, размытую талыми водами и покосившуюся ограду, на которой восседают любопытные куры. Крыши крестьянских домов и ветви деревьев, уже обнажились из-под сошедшего снега. Трогательное внимание к жизни природы, вкупе с поразительной способностью передавать бесхитростно-наивный повседневный быт народа, дополненный малейшими оттенками весеннего настроения, прекрасно характеризуют самого живописца, как человека тонкой душевной организации, полностью погруженного исключительно в своё творчество и видение мира.
Возможно, именно эта зацикленность на творческой жизни и повлияла на проблемы художника в жизни личной. По свидетельствам дочери Веры, семья Саврасовых всегда жила в нищете, не смотря на положение Алексея Кондратьевича, бывшего не только известным живописцем, но и академиком. Художник никогда ничего не просил для себя ни у академического или училищного руководства, ни у меценатов и никогда не удерживался на выгодных подработках наставника живописи в благородных домах, из-за своего прямого характера. Властная Софья Карловна пыталась воздействовать на супруга, чтобы он выбирал только те сюжеты, которые, точно понравятся публике и привлекут всеобщее внимание.
Под влиянием жены в 1873 году Саврасов пишет ряд возвышенных и светлых полотен, таких как «Вид на Московский Кремль. Весна» (Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) или «К концу лета на Волге» (Государственная Третьяковская галерея, Москва). Произведения были призваны передать ощущение радости от труда.
Тем не менее, более показательной оказалась картина «Проселок» (1873 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва), в которой отразилось тяжелое душевное состояние живописца. Вдоль залитой дождями непроходимого грязного тракта стоят зеленые деревца, ветки которых топорщатся вверх, напоминая странным образом корни, благодаря чему сами деревья кажутся перевернутыми. Хмурый летний пейзаж отчетливо передал чувства одиночества и щемящей тоски, захватившие Саврасова. Быть может, в этот период в душе у художника произошел психологический надлом, который в последствии разрушил его жизнь.
Путь в никуда
Согласно сохранившимся записям Левитана, бывшего любимым учеником пейзажиста, в собственной семье Саврасов чувствовал себя чужим. Близкие постоянно обвиняли художника в нежелании добиваться выгодных заказов и привилегий. Он мало с кем общался, постоянно пребывал в состоянии депрессии и начал много пить. Даже, несмотря на то, что живописец неустанно работал, создавая огромное количество великолепных пейзажей и набросков, его работы ругали даже те критики и искусствоведу, которые чутко следили за всеми веяниями в русском искусстве, продолжая по привычке приветствовать в сюжетах лишь «народность».
Талантливый живописец страдал от непонимания, он очень старался, чтобы его творчество стало понятным публике. Мастерски написанные картины «На Волге» (1875 год, Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан, Казань), «Домик в провинции. Весна» (1878 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва) и «Радуга» (1875 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), будто светятся искренней радостью и уютом простой сельской жизни, наполняя душу возвышенным чувством единения русского крестьянина с родной землей. Но даже в редкие моменты признания и относительного благополучия Алексей Саврасов прекрасно осознавал всю зыбкость своего положения. Будучи прекрасным педагогом, он наотрез отказался обучать старшую дочь Веру, унаследовавшую его незаурядные способности к живописи. Алексей Кондратьевич был уверен, что любой художник обречен на голодное и нищенское существование, даже имея талант. Эти мысли привели к серьёзному злоупотреблению алкоголем, а начиная с 1876 года живописец стал катастрофически терять зрение.
Софья Карловна, уставшая от полуголодного существования, депрессий и пьянства супруга, забрала детей и уехала в Петербург к своей сестре. С этого момента, жизнь художника покатилась под гору.
Возглавивший МУЖВИЗ Перов, искренне переживавший за Саврасова, как мог покрывал его неявку на службу. Он даже прекрасно отразил внутренней трагизм жизни пейзажиста в «Портрете художника А. К. Саврасова» (1878 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва). Полотно написано в теплой черно-коричневой гамме с глубокими тенями. Саврасов показан сидящим вполоборота, половина его лица находится в тени, из-за чего его лицо смотрится особенно сурово. Работа великолепно передает и физическую мощь, и тяжелый душевный раскол, ранимость и незащищенность художника.
Не смотря на весь драматизм своего существования, гениальный пейзажист продолжал работать. В 1870-е он создает удивительно красивый, словно волшебный «Зимний пейзаж. Иней» (Воронежский областной художественный музей им. И. Н. Крамского). Еле заметные голубые тени протянулись по ослепительно белому снегу. Мерцающая сине-голубая гамма сверкающего под солнечными лучами льда и сияющего заиндевелого леса передает волшебное очарование, в котором реальность сочетается со сказкой. До Саврасова никто так просто и в то же время романтично не писал русскую природу зимой.
Одиночество и нищета
Многие художники тех лет дополнительно занимались созданием декораций для театров, Саврасов также входил в их ряды. Это было одно из его увлечений, он с удовольствием создавал реалистичные и образные задники. Так, например, известно, что художник работал над оформлением постановки оперы М. Глинки «Жизнь за царя».
Сохранились эскизы живописца для декораций к сцене у Ипатьевского монастыря. Работа «Ипатьевский монастырь в зимнюю ночь» (1876 год, Государственный центральный театральный музеи им. Л. А. Бахрушина, Москва) прекрасно передает сложившуюся атмосферу бедствия, надвигающегося на родину, с помощью мастерски выписанных снежных завихрений разразившегося бурана. Ощетинившийся шпилями монастырь представляет собой силу и мощь, противопоставленную приближающимся врагам. Есть ещё полотно «Соборная площадь в Московском Кремле ночью» (1878 год, частное собрание, Москва), которое также создано по эскизу декораций этой же оперы. К сожалению, свидетельств о том, состоялся ли этот спектакль с декорациями Саврасова на сцене Большого театра, не сохранилось.
Вскоре на и без того несчастного художника обрушилась новая беда – порвалась последняя ниточка, связывавшая его с женой и дочерьми – в 1879 году умер брат его супруги, живописец Константин Карлович Герц. Это событие вызвало ещё большее учащение запоев Алексея Саврасова. Его студенты целыми неделями оставались без любимого педагога, и верный друг Перов более не мог прикрывать мастера, так как сам тяжело заболел.
Несчастья сыпались на художника, как из рога изобилия. Девятая выставка передвижников, движение которых в своё время организовал сам Саврасов, принесла новые разочарования. Все работы мастера подверглись резкой критике, нанеся душе живописца глубокую рану. С этого времени, художник решил больше не принимать участия в деятельности Товарищества. Но на этом «черная полоса» в жизни художника не кончилась, 1882 году умер от чахотки друг живописца Василий Перов. Некому больше было прикрывать запои и прогулы руководителя пейзажной мастерской перед попечительским советом училища.
Саврасова уволили из МУЖВИЗа. Его даже лишили казенной квартиры, предоставленной ему как педагогу образовательного учреждения. У художника не было другого жилья, и в пятьдесят два года талантливый и прославленный академик живописи оказался в буквальном смысле выброшенным на улицу. Неопрятный и больной Саврасов периодически переселялся из ночлежек в меблированные комнаты и обратно. Он перебивался продажей картин, написанных практически вслепую дрожащей рукой. Теперь он получал за них даже меньше, чем, продавая в детстве свои «извергающиеся вулканы» лоточникам.
Правда, иногда, о художнике вспоминал меценат Павел Третьяков, помогавший ему материально, или бывшие коллеги по училищу. В такие дни Саврасов писал, не смотря на слепоту, продолжая удивлять высочайшим уровнем мастерства и безграничностью своего таланта.
Примером его поздних картин может служить полотно «Весна» (1883 год, Саратовский государственный художественный музей им. А. Н. Радищева). Под золотисто-розовым закатом изображены ещё не растаявший сверкающий лед пруда и осевшие на бескрайнем поле сугробы, которые отчетливо передают поэтическое впечатление холодной красоты ранней весны.
Многие художники, встречавшие Саврасова в конце его жизни в районе нищенского «дна» Москвы — Хитрова рынка, или в дешевых кабаках, видели лишь его деградацию и распад личности. Один только Левитан, до конца оставшийся верным своему любимому учителю, по прежнему поддерживал с ним отношения, показывал работы и получал дельные советы мастера. Но даже тогда, обессиливший бороться с судьбой, больной и покинутый художник ценил в своей жизни лишь одно – живопись. Он бродил по темным закоулкам Москвы в рваной и грязной одежде, но на его шее красовался яркий красный бант. Художник всегда носил с собой свои кисти и краски, не смотря на то, что все имущество прославленного академика давно перешло в лавки старьевщиков и барыг. Порой мастеру приходилось спать прямо на улице, но если вдруг у него хоть на короткое время появлялась крыша над головой и кусок холста в руках, он сразу брался за кисть и начинал творить.
Неожиданная встреча произошла в последние годы живописца. Евдокия Михайловна Моргунова приютила мастера, родила ему двоих детей и немного отучила от алкоголя. Саврасов продолжал работать и достиг небывалых высот в графике. В 1894 году он даже издал альбом собственных рисунков, за которые Академия художеств выделила мастеру помощь в размере ста рублей.
В этот же период было закончено произведение «Весна. На большой реке» (1880-е — 1890-е годы, частное собрание, Москва). Мрачная холодная атмосфера не дает даже намека на первую зелень. Все вокруг покрыто снегом и жухлой прошлогодней травой, огромная глыба льда лежит на берегу реки. Чувствуется лишь отчаянная надежда на будущее весеннее тепло, которое должно преобразить этот унылый край с его подтопленными нищими избами. Лишь символ веры художника – купол с крестом, виднеющийся на заднем плане картины, вселяет робкую надежду на хороший конец.
Полотно «Распутица» (1894 год, Волгоградский музей изобразительных искусств) также прекрасно характеризует душевное состояние живописца в последние годы. Прекрасный на первый взгляд зимний пейзаж, оставляет впечатление одиночества и пустоты, а чёрный санный след на тракте передает безысходный мотив неотвратимого конца.
Алексей Кондратьевич Саврасов, стоявший у самых истоков национального пейзажа, умер 26 сентября 1897 года в отделении для бедных Городской больницы Москвы №2. Неделю спустя, Левитан опубликовал в газете «Русские ведомости» статью, посвященную памяти мастера. В ней он назвал своего любимого педагога первым «лириком» отечественной живописи. Именно Саврасов сумел запечатлеть на холсте поэзию и красоту русской природы, пронизанную неземным светом, передав через нее образ своего народа и любимой им Родины.
