Корзина с фруктами (около 1599 г.) — натюрморт итальянского мастера эпохи барокко Микеланджело Меризи да Караваджо (1571–1610), который хранится в
Амброзианской библиотеке в Милане. Интересно, что картина «вышла из сумрака» лишь в 1991 году, когда специалист по творчеству Караваджо Лонги установил, наконец, истинное авторство произведения.
Отметим: написав эту чудесную «рукотворную фотографию», как говаривал Дали, Караваджо снова разорвал и без того стонущую от его революционных деяний парадигму изобразительного искусства: художник нахально утвердил самоценность натюрморта в ту пору, когда этот вид живописи считался вспомогательным и второстепенным, а в Италии не практиковался вообще.
В XVI веке такой жанр искусства живописи, как натюрморт считался простым, не заслуживающим внимания настоящих мастеров художественного дела. Итальянец Караваджо оказался не согласен с мнением современников. Он написал натюрморт в чистейшем виде – «Картина с фруктами». Это была ранняя его работа, выполненная в 1596 году. Позже, в других полотнах художник включает натюрморт в обширные композиции и сюжеты.
«Картина с фруктами» Караваджо – натюрморт без примесей. Ничто не отвлекает взгляд зрителя от созерцания разноцветных гроздьев винограда, плодов фигового дерева, персика, яблока и пары груш. Одноцветный нейтральный фон песочного оттенка и тонкая полоска деревянного стола служат прекрасной сценой и опорой для театральной композиции из фруктов. Невооруженным взглядом заметно, сколько внимания уделял живописец выписыванию деталей: мастерски сплетены на полотне прутья корзины из виноградной лозы.
Особого восхищения заслуживает реалистичность изображения. Плоды сорваны и помещены в корзину вместе с листьями, при этом и листья, и фрукты не заретушированы, на них и следы легкого увядания, и черные выемки от поедания насекомыми.
Еще больше приближает к зрителю искусно изображенная объемность элементов натюрморта, естественное соотношение света и тени. Одна из ветвей с листьями винограда написана выходящей за границы рисунка. Кажется, если протянешь руку, то возьмешь любимый спелый фрукт, – настолько натурально, без фальши творит Караваджо.
Натюрморт можно рассмотреть, как философское видение жизни и смерти: на полотне часть листков еще зелены, другие же обезвожены и почти мертвы. Природа оказалась благосклонной к живописцу, позволив создать столь ценное произведение искусства.
На картине изображена плетеная корзина, стоящая на самом краю невидимого стола — точнее, мы видим лишь часть столешницы, за которую корзина выступает самым натуральным образом, что, опять же, дает нам основание считать Караваджо первым художником, применившим при написании картины технику тромплёй (trompe-l’œil).
В корзине присутствуют следующие фрукты: крупный, с красноватой кожицей персик, прикрепленный к стеблю с червоточинами на листе, причиненными, скорее всего, восточной плодовой молью (Orthosia hibisci). Под ним — одно красно-желтое яблоко, показанное со стороны стебля, с двумя отверстиями, проделанными насекомыми — вероятнее всего, плодожорками. Одно из отверстий окантовано гнилью по краю.
Также мы обнаружим красно-желтую грушу с явными следами «работы» еще одного вредителя (Archips argyospita); четыре плода инжира, два белых и два пурпурных — пурпурный переспелый и раскалывающийся по бокам, плюс большой фиговый лист с заметным повреждением от антракноза (Glomerella cingulata); айву, которая, в отличие от большинства изображенных художником фруктов выглядит почти безупречной…
Кроме того, Караваджо изобразил четыре грозди винограда: с черными, красными, золотистыми и белыми плодами. В красной грозди справа мы обнаружим несколько подвявших виноградин, в то время как в двух гроздях слева немело перезрелых ягод.
В правой части корзины два недозрелых плода инжира, а слева в задней сзади — спелый черный. По бокам корзины расположены два побега: справа — виноградный с двумя листьями, причем, на обоих видны следы «обработки» травоядными насекомыми, а слева — увядающий окончательно отросток айвы или груши.
Как видим, даже для того, чтобы сделать неполную «опись» всего изображенного Караваджо, требуется немало времени — а ведь художнику нужно было все это написать, причем не условно и не кое-как — а с самой величайшей точностью, какой и сегодня позавидует любой художник-гиперреалист!
Корзина фрутов — Микеланджело Меризи да Караваджо
Красивые, сочные, спелые — но уже начавшие портиться и увядать фруты — не что иное, как метафора бренности и краткосрочности нашего греховного бытия: тема во времена Караваджо более чем популярная. Кроме того, некоторые специалисты по Караваджо утверждают, что «Корзина с фруктами» — не что иное, как метафора Церкви, которая, как известно, принимает в тело свое как праведников, так и грешников.
Недавнее рентгеновское исследование показало, что «Корзина с фруктами» была написана поверх другого изображения, содержавшего гротескные сценки в стиле друга Караваджо — Просперо Орси, который в свое время помог Караваджо завязать знакомство с серьезными ценителями искусства и коллекционерами — в частности, с первым покровителем, кардиналом Франческо Дель Монте.
Известно, что в 1607 году «Корзина с фруктами» уже была частью коллекции кардинала Федерико Борромео, который являлся архиепископом Милана, бывал в Риме в 1597–1602 годах и однажды гостил в доме Дель Монте в 1599 году. Борромео проявлял особый интерес к североевропейским художникам, таким как Поль Бриль и Ян Брейгель Старший, которые также находились в то время в Риме, и писали натюрморты в качестве самостоятельных картин — чего в итальянском искусстве той поры еще не встречалось.
В то время Караваджо писал натюрморты в качестве элементов «полноценных» картин: «Мальчик, укушенный ящерицей», «Вакх», «Лютнист» — и, не исключено, что Борромео попросил Караваджо исполнить натюрморт отдельной картиной.
Как и ее двойник в широко известной работе Караваджо «Ужине в Эммаусе», корзина, кажется, балансирует на краю картины и вот-вот «выпадет наружу», вторгнувшись в пространство зрителя. Понятно, что в «Ужине в Эммаусе» это драматический прием, с помощью которого художник значительно усиливает напряжение сцены, однако в «Корзине с фруктами» эта «обманка» (тромплёй), кажется, является самоцелью (если, разумеется, не считать дидактического смысла картины).
Одно и в наши дни остается неоспоримым: невероятный квазифотографический реализм свойственный «Корзине с фруктами» и восхищающий нас, как и прежде.
