Вероятно, эта работа Караваджо была одной из трех картин, которые он взял с собой, отправившись с Мальты в Рим в надежде получить после совершенного убийства помилование от папы римского Павла V. Художник намеревался подарить эти полотна его племяннику, кардиналу Шипионе Боргезе, чтобы тот ходатайствовал за провинившегося перед понтификом. В Вечный город живописец так и не вернулся, скончавшись по дороге, но оставшееся полотно свидетельствует о том душевном состоянии, в котором он пребывал в последние годы жизни.
Его «Иоанн Креститель» – картина, которую также называют «Юноша с овном», потому что привычный образ пророка в ней истолкован необычно. Как правило, Иоанна изображают в рассвете его славы, когда он крестил людей на реке Иордан. Или же когда он ходил по пустыне, оборванный и поглощенный внутренней тишиной.
На картине же Караваджо – не взрослый мужчина, не пророк, а мальчик, которым этот пророк когда-то был. У него вьющиеся волосы, простое, открытое лицо, темные глаза. Обнаженный, он сидит на камне, едва прикрытом куском верблюжьей шкуры и его же одеждой, и обнимает за шею барана, лукаво поглядывая на зрителя. В нем нет ни надрыва, ни страдания. Он ещё не тот человек, который оставил все, что у него было, чтобы проповедовать пришествие того, кто будет крестить огнем.
На нем нет пояса, привычного балахона, из всех атрибутов пророка – верблюжья шкура, и баран пророку не подходит абсолютно, потому что в большинстве толкований означает похоть. Иоанна же, как правило, изображают с агнцем, то есть с маленьким ягненком.
Возможно, такой подход может оскорбить тех, кто желает видеть только святость. Но само напоминание о том, что любая святость изначально происходит из грязи, в грязи рождается, в человеческом мире мужает – ценно. Так и Христос пошел проповедовать только когда ему исполнилось тридцать три. Но, забывая об этом, и его, и Иоанна, и святых изображают сразу взрослыми, словно не было долгого пути из обычного ребенка, словно в них никогда не было ничего, кроме божественного понимания.
Святой Иоанн Креститель, которого начиная с эпохи Возрождения часто изображали не зрелым мужчиной, а юношей, сидит погруженным в раздумья. Его облик исполнен печали, и этого ощущения не развеивают ни теплый свет, заливающий фигуру, ни красная драпировка. Караваджо начинал со светлых и счастливых по настроению полотен, потом писал полные страстей и острого драматизма работы и, наконец, пришел к проникнутым трагическим ощущением бытия картинам, которые он создавал на исходе своей короткой жизни. Творчество художника отразило его собственный жизненный путь.
