Общей темой всех портретов становится трагический конфликт между искусством и обыденной действительностью, между художником и окружающим его обществом, той “светской чернью”, о которой в тех же тридцатых и сороковых годах прошлого века с презрением и гневом говорили великие русские поэты.
Романтически понятая трагедия творчества становится центральной проблемой целого цикла портретных работ Брюллова. С необычайной силой художественного обобщения Брюллов создал в портрете Н. Кукольника образ романтического поэта, в портрете А. Струговщикова дал собирательный тип интеллигента тридцатых годов, прямого предшественника “лишних людей”, впоследствии изображенных русской литературой. Но с наибольшей отчетливостью вся эта проблематика выступает в знаменитом “Автопортрете”.
По справедливому замечанию одного из советских исследователей, “портрет этот лучше всяких слов раскрывает нам душевную драму художника, скрытую под внешним блеском славы”. Брюллов изобразил себя полулежащим; голова его откинута назад, и тонкая, тщательно выписанная рука покоится на бархатной ручке кресла. Трагическая безнадежность – существеннейшая черта в характере образа – выражена уже в самой позе, усталой и безвольной.
Лицо художника, исхудалое и бледное, отмечено печатью смертельного недуга, но напряженный взгляд глубоко сидящих синих глаз говорит о несломленной внутренней силе. Художник, по-видимому, хотел подчеркнуть здесь борьбу неугасающего творческого духа с бессильной плотью, оттого и выражение его лица характеризуется такой проникновенной одухотворенностью. Брюллов написал свой портрет во время тяжелой болезни, которая впоследствии оказалась смертельной. Но было бы ошибочным объяснять трагическое выражение “Автопортрета” лишь предчувствием близкой смерти. Содержание “Автопортрета” гораздо значительнее и глубже.
Не опасаясь преувеличения, можно утверждать, что Брюллов как бы подводит здесь итог всей прожитой жизни и что созданный им образ романтического художника сознательно противопоставлен современному чиновничье-крепостническому обществу. Портрет написан в 1848 году, в пору злейшей николаевской реакции. Брюллов был вправе считать себя одной из ее жертв.
Весь петербургский период его жизни внешне, казалось бы, полный успехов и отмеченный шумной славой, в действительности был глубоко трагичен. Брюллов задыхался в мертвящей, казенной атмосфере николаевского Петербурга. Талант замечательного художника не находил себе достойного применения. Взамен свободного творчества Брюллову было предложено заниматься росписью Исаакиевского собора, хотя религиозная живопись была совершенно чужда природе его дарования. Историческая картина “Осада Пскова”, в которой Брюллов видел главное дело своей жизни, была поставлена под официальный надзор и под давлением царя и его окружения неоднократно подвергалась коренной переработке.
Она так и не была дописана до конца. Не сбылась мечта Брюллова создать произведение более значительное, чем “Последний день Помпеи”, и встать во главе нового национального течения в русском искусстве. Чувство горькой неудовлетворенности не покидало художника, тягостное ощущение зависимости сковывало его силы.
Крушение его лучших замыслов и объясняет ту суровую безнадежность, ту трагическую патетику, которой проникнут “Автопортрет”. Любопытные сведения об этом произведении сообщает М. И. Железное, ученик и биограф Брюллова: “В тот день, как доктора позволили Брюллову встать с постели, он сел в вольтеровское кресло, стоявшее в его спальне против трюмо, потребовал мольберт, картон, палитру; наметил на картоне асфальтом свою голову и просил Корицкого приготовить к следующему утру палитру пожирнее. Он был не уверен, что сделает что-нибудь порядочное, а потому с вечера отдал приказание не пускать к нему на другой день никого до тех пор, пока он не кончит работы. Впоследствии я узнал от самого Брюллова, что он употребил на исполнение своего портрета два часа. Брюллов очень недолго был похож на этот портрет…
Минутами я находил в нем большое сходство с оригиналом, но это сходство беспрестанно ускользало от меня и заменялось чем-то чужим”. Упоминание об этом ускользающем и мимолетном сходстве чрезвычайно характерно: Брюллов изобразил себя в минуту высокого творческого вдохновения, преобразившего его привычный, хорошо знакомый ученикам облик.
В “Автопортрете” запечатлен образ творящего художника. Еще более интересным является указание на то, что портрет был написан в один сеанс, без подготовительного эскиза и предварительных зарисовок. О том же свидетельствует самая техника “Автопортрета”, не заглаженная, как в других работах, а, напротив, подчеркнуто свободная, с широкими и смелыми мазками, нанесенными тонким слоем. В этой вдохновенной импровизации с особенным блеском выступает виртуозное мастерство Брюллова.
Каждый мазок положен с непогрешимой точностью, остро подмеченные контрасты светотени безукоризненно лепят форму, в красновато-коричневой гамме, объединяющей портрет, внимательно прослежены разнообразные и тонкие оттенки цвета. Историко-художественное значение “Автопортрета” обусловлено, однако, не формальным совершенством его решения, а глубокой содержательностью, жизненностью и психологической правдивостью образа. “Автопортрет” Брюллова стоит в ряду лучших реалистических достижений русской живописи первой половины XIX века.
Карл Брюллов был вне всяких сомнений талантливым, но очень одиноким художником, потому даже болезнь он переносил в одиночестве. Долгие семь месяцев пятидесятилетний художник по рекомендации врачей не покидал своей постели, к нему никого не пускали, он был абсолютно один в пустой квартире.
И вот в солнечный майский день 1848 года, когда за окном давно все расцвело и веяло теплым ветерком, болезнь, наконец, отступила. Первыми, что потребовал художник у доктора, пришедшего его проведать, были мольберт и краски, при помощи которых он начал с восхитительной скоростью рисовать портрет, свой собственный портрет, который он и изобразил по свидетельству современников всего за два часа.
В этом портрете весь художник, вся его мощь и талант, которые долгое время скрывались в угоду долгой болезни, проявились именно в этой картине. Художник изобразил себя в сидячем положении, правой рукой бессильно опирающегося на кушетку из красной ткани. Красный цвет здесь не случаен, так как помимо того, что он являлся самым любимым цветом художника, на этом полотне он призван создать контраст ослабевшего и стареющего художника и ярких красок жизни, которую он так любил.
Бледное лицо, напрягшиеся веки, тонкие истощенные кончики пальцев – все это черты Брюлова в этот период. Черная рубаха также показывает насколько человек, сидящий в кресле, устал, устал бороться, устал жить, но упорно продолжает стремиться сохранить свой талант, чтобы подарить людям еще несколько прекрасных произведений. Грустные, умные и все понимающие глаза смотрят с портрета, словно прощаясь со своим зрителем и со всем, уходящим в прошлое миром.
Таким видел себя художник, прожив на свете полстолетия, и таким видит его зритель два столетия спустя. Этим портретом он завершает свою жизнь, сравниваемую им со свечой, которая и догорела в 1952 году.
