Творчество Сурикова полюбилось нам, прежде всего, историческими полотнами. «Утро стрелецкой казни», «Взятие Сибири Ермаком», «Боярыня Морозова» – эти и другие картины Сурикова известны каждому. Однако его портретное творчество представляет не меньший интерес, особенно полотна, на которых изображен сам художник. За все время он создал около пятнадцати автопортретов, дающих возможность увидеть Сурикова в разные годы жизни.
Суриков создает автопортрет как образ человека, в котором его профессиональная принадлежность скрыта. Художник внимательно вглядывается в себя в зеркале. Решительный поворот головы, внутренняя энергия и самостоятельность, задор молодости отличают образ творца, дерзающего создавать картину на драматический сюжет из эпохи Петра I.
Лаконичная композиция маленького автопортрета оживляется широкой динамичной манерой письма. Художник намеренно оставляет фактуру красочного слоя шероховатой, не заглаженной. Светотень в области лица строится широкими крупными плоскостями. Строгая красочная гамма типична для работ художника этих лет. Автопортрет близок к этюдам к «Утру стрелецкой казни» с характерным для них бежево-серым фоном, заметными следами авторских исправлений в области контура. Неслучайно лицо одного из стрельцов вдали немного напоминает автопортрет Сурикова.
В 1895–1896 автопортрет Сурикова был приобретен московским коллекционером И. Е. Цветковым. Их связывала многолетняя дружба. По-видимому, Цветков впервые увидел художника именно таким, каким он запечатлен на автопортрете. В 1910 году Суриков исполнил также свой карандашный автопортрет (Третьяковская галерея) и подарил его Цветкову.
Автопортрет Сурикова не только дает представление об облике молодого художника, но и является одним из ярких образцов этого жанра в искусстве передвижников.
«Автопортрет» (1913), являющийся ныне ценным экспонатом Третьяковской галереи, по праву считается вершиной творчества позднего Сурикова. Будучи написанным за три года до смерти, полотно отобразило кризисный для художника момент, когда взлеты таланта остались далеко позади.
Картина отличается композиционным лаконизмом, свойственным всем портретам этого периода. Особый эффект слияния изображенной фигуры с фоном доказывает, что в начале века Суриков учитывал художественные принципы современных ему направлений. Темные, приглушенные тона призваны передать ощущение глубокого скрытого и внешне никак не проявляемого драматизма. Таковым был художник и в жизни: немногословный, закрытый для посторонних.
Между тем мы не можем сказать, что запечатленная фигура выражает отчаяние или грусть. Напротив, на нас внимательно, слегка строго глядит человек, преисполненный внутренний силы. И не скажешь, что художнику (или казаку?) шестьдесят пять лет, и он испытал множество лишений.
Возможно, для кого-то в этом изображении проступят более ранние работы Сурикова, запечатлевшие народных героев – Суворова или Ермака. Такая трактовка непременно понравилась бы самому художнику, который, как это видно из автопортрета, выполненного в 1902 году, всячески подчеркивал, что среди его предков были казаки, сильные, удалые люди.
