Картину, посвящённую героям древнегреческого эпоса Парису и Елены, заказал у Давида граф д’Артуа, любитель фривольных сцен.
Справедливости ради стоит отметить, что особой бесстыдностью картина не отличается, правда Парис, наделённый красотой самой Афродитой обнажён, Елена же облачена в просторные одежды. На щеках обоих застыл стыдливый скромный румянец, что придаёт картине очарование и шарм.
В остальном же композиция представляется как гармоничная смесь античных представлений и французской действительности – греческие герои соседствуют с обстановкой напоминающей парижский будуар, традиционные одеяния с французским диваном. Внимательный зритель рассмотрит в работе бездну лукавства и недвусмысленных намёков – вот целомудренный румянец одетой Елены, а вот расправленное ложе и обнажённый Парис.
Безусловно, великие картины Давида ещё впереди, но «Любовь Париса и Елены» обладает таким неповторимым шармом, негой и неким откровенным флёром, что мимо этой работы пройти просто невозможно. Этак картина открывает анакреонтическую линию сюжетов картин Давида.
Картина французского живописца Жака Луи Давида «Любовь Париса и Елены». Размер картины 144 x 180 см, холст, масло. За картину «Велизарий» художник получает от Академии художеств в качестве особой привилегии квартиру в Лувре.
В мастерской Давида начинают работать учениками Друэ, Фабр, Жироде, Викар.
В 1776 году директором Управления королевскими строениями графом д’Анживийе с целью «оживить добродетели и патриотические чувства» французов было заказано Давиду историческое полотно на сюжет из «Римской истории» Роллена «Клятва Горациев». Жак Луи Давид работал над ним в Риме и его показ здесь вызвал подлинную сенсацию. «Героический» стиль полотна со строгим и четким расположением застывших в клятве единения фигур Горациев на фоне дорической колоннады, вызвал много подражаний.
Современники отнесут картину к революционному творчеству художника, назвав его самого предвозвестником революции. Иной, идиллической, линии в европейском классицизме второй половины 18 столетия созвучно полотно «Любовь Париса и Елены». Эта картина начинает в творчестве художника серию анакреонтических сюжетов, в которых прославляются любовь, наслаждение земными радостями жизни, гармонией природы.
Вот, казалось бы, революционный живописец, воспеватель Французской революции и вдруг сюжет из древнеримской истории… Кому-то такое соседство покажется странным, но как раз именно тогда французские революционеры довольно часто обращались к римской истории. И видимо на волне этой увлечённости Давид, известный художник, изобразил на холсте двух влюблённых друг в друга молодых людей.
Главное, чего не удалось избежать художнику – это интерьер. Уж очень он напоминает интерьер французских будуаров в богатых домах.
Даже диван и тот с лёгким французским налётом. Парис здесь представлен как покровитель муз и как влюблённый бог римского Олимпа. Елена же как прелестная царица мира людского.
Это та самая Елена, из-за которой возникали войны. Но тут есть лукавство художника – уж больно целомудренна эта парочка. По крайней мере, краснота их щёк говорит о многом. Что это? Стеснения собственной наготы или проявления чувств? И снова если присмотреться, можно заметить, где художник второй раз слукавил…
Позы героев уж слишком аристократичны. В общем, получилось – как смоглось. Конечно, же Давид не претендует на лавры живописца – историка, хотя несколько позже он просто вдохновенно изобразит убиенного Марата. И это уже действительно будет историческим полотном. А здесь получилось несколько фривольное полотно, с уже финальными прелюдиями, диван то расправлен, да и Парис несколько раздет. Хотя Елена при этом почти целомудренна. Снова не состыковка? Наверно, да. Приходим к выводу: Давид слишком свободно знал историю Древнего Рима и в частности мифы и легенды Италии.
В целом же полотно особо не выделяется ни чем. Просто оно есть доказательство, что иногда кисть художника отдыхает от своей гениальности. Может быть, и сам художник чувствовал, что лучшие его работы впереди.
