Суриков – русский живописец, происходящий из казачьей бедной семьи. Про прадеда его рассказывают, что он, будучи человеком немеряной силы, однажды в грозу вытащил из реки тяжелый плот, который иначе унесло и разбило бы. Суриков – знаменит своими историческими полотнами. «Боярыня Морозова», Переход Суворова через Альпы – он писал со знанием дела, с большим вниманием к историческим деталям, с долгими поисками прототипов для главных действующих лиц.
На картине в профиль изображен мужчина средних лет в монашеском одеянии. Его вьющиеся волосы ниспадают на плечи, тонкие губы крепко сжаты, взгляд волевой и целеустремленный. Черты лица нельзя назвать красивыми, но вместе с тем, здесь чувствуется духовная сила, молитвенная сосредоточенность и трезвенность. Глядя на этот портрет можно заметить некий внутренний стержень, что делает обычные черты лица одухотворенными. Лицо его освещает свет из окна и одновременно – свет внутренний. Он верит глубоко, искренне, но при этом не глуп – просто вера его незыблема, как земля, на которой стоит его келья, высока, как небо, на которое он смотрит по утрам.
В портрете Василия Сурикова Монах уместилась целая жизнь, переданная в одном лице – жизнь тяжелая, исполненная непрестанными трудами и заботами, не только телесными – тяжелым монастырским трудом, укладом жизни с постоянным бдением, но и духовным борением, непрестанной борьбой с внутренними помыслами. Однако именно эта жизнь, освещенная изнутри стремлением к чему-то большему, является воистину настоящей, подлинной. Она наносит удары, переносимые со смирением, она требует непрестанной молитвы и самоотречения. Но именно этот тернистый земной путь открывает для человека врата невидимого Божьего царства, которое «не от мира сего».
Однажды, друг-художник, которому он предложил посмотреть на незавершенную «Боярыню Морозову» посоветовал ему срезать внизу полоску снега, которая все равно не нужна. На что Суриков ответил – «Не могу. Тогда сани не поедут». Его внимание к деталям было поразительным, а стремление к историзму, к тому, чтобы передать глубину русского духа, чувствовалось и в портретах
«Монах» – один из них. На нем в профиль изображен человек средних лет в монашеском одеянии. Волосы его вьются, короткая бородка неаккуратно подстрижена клочками, усы слегка свисают, взгляд прямой, открытый и изучающий. Как и от всех портретов, от этого исходит ощущение тьмы веков.
Словно зритель, смотрящий на картину, заглядывает в монашескую келью замшелых древних лет, в которой монах сидит за летописью. Лицо его освещает свет из окна и одновременно – свет внутренний. Он верит глубоко, искренне, но при этом не глуп – просто вера его незыблема, как земля, на которой стоит его келья, высока, как небо, на которое он смотрит по утрам.
В портрете уместилась целая жизнь, переданная в одном лице – жизнь тяжелая, близкая к земле, и освещенная изнутри стремлением к чему-то большему, чем просто урожай картошки или яблочные деревья. Жизнь, наносящая удары, переносимые со смирением, жизнь, требовательная и состоящая из самоотречения. Жизнь, выбранная добровольно.
