«Польский всадник» входит в список лучших произведений принадлежащих кисти Рембрандта Харменса ван Рейна. Пробыв в забвении почти 150 лет, картина «Польский всадник» внезапно была открыта в 1897 году – в польском местечке Дзикув ценителем живописи Абрахамом Бредиусом было куплена полотно с белой лошадью и наездником в характерном восточно-европейском облачении. «Да это же великий Рембрандт ван Рейн!» — воскликнул мир искусства.
Однако сразу вновь открытое полотно стало объектом жарких споров. Искусствоведы всегда ставили под сомнения авторство Рембрандта, и самой популярной гипотезой является следующая: картину написал лучший ученик великого голландца Виллем Дрост. Не смотря на то, что под эту догадку была приведена внушительная доказательная база, «Польский всадник» до сих пор числится в наследии именно Рембрандта и никого другого.
Не ясно, что имел в виду мастер: действительно ли он изображал реального героя в столь необычном для Нидерландов одеянии, или же вновь пустился в некую театральность (Рембрандт любил наряжать своих героев в необычные костюмы), тем не менее, исследователи склонны видеть здесь мужчину, принадлежавшего к польской кавалерии XVII века.
Колористическое решение вполне соответствует стилю мастера – преобладание коричневых и красных тонов, нарочитое высветление героя. Единственный чужеродный элемент картины – белая лошадь всадника. Выглядит она как-то скованно и весьма неубедительно. Рембрандт же писал всегда очень тонко и филигранно.
Ещё одним интересным фактом является то, что за год до начала работы над полотном в Амстердаме появился памфлет, защищающий радикальную секту социниан. Как назывался памфлет? Да-да, «Польский всадник». Возможно, Рембрандт таким образом выказывал свою симпатию к секте?
На сегодняшний день вопросов по поводу этой картины гораздо больше, чем ответов, и «Польский всадник» по-прежнему остаётся самой неоднозначной работой мастера. А может Рембрандт здесь совсем не при чём?…
На картине на фоне гористого, мрачного пейзажа изображен всадник в роскошном серебристо-зеленом военном кафтане и красной, отороченной мехом, шапке. Вооруженный саблей, кинжалом, луком, который он держит в правой руке, и колчаном со стрелами, прикрепленным за поясом, подбоченившись, он, повернув к нам свое юное, открытое лицо, медленно движется слева направо. «Польский всадник» — одно из немногих произведений Рембрандта, если не единственное, в котором он четко выразил свое представление о героическом человеке, и, пожалуй, самое близкое, несмотря на некоторый восточный налет, к античным идеалам во всем его творчестве.
И действительно, этот прекрасный юноша-всадник, так похожий на поляка семнадцатого века, в то же время напоминает торжественных мраморных конников, выполненных для каменной ленты-фриза афинского Парфенона великим греческим скульптором Фидием; они преисполнены не только красотой, но и духом гражданственности и высокого самосознания. И даже пластика туловища белого коня «Польского всадника» у Рембрандта напоминает рельефы Фидия, то есть такие скульптуры, в которых изображение передается объемом, только частично выступающим из вертикально установленной плоскости.
Под стать главному герою картины Рембрандт лепит коня. Длинные сильные стройные ноги колышут, неся вправо, великолепное туловище с вытянутой вправо головой. Большие ноздри окружены мясистыми выпуклыми крыльями, рот с крупными мягкими губами; между остроконечными, широко поставленными ушами растет щетинистая челка. Шея широкая, мускулистая; верхний контур слегка изогнут, косая линия нижнего контура — прямая. Волнистая линия спины выгибается кверху над поясами передних и задних ног и опускается под седлом.
Теплое сияние окружает всадника и коня; перед этим символом добра зловещие тени темного каменного строения на третьем плане, грозящие поглотить фигуру смелого рыцаря, отступают и исчезают. Это гигантское и грозное здание, на фоне которого движется доблестный одинокий герой, слева за головой всадника чуть ли не касается верхушкой верхнего края картины; оно представляет сразу и феодальный замок, и католический храм, сливаясь в символ страшного союза религиозного мракобесия и феодальной реакции.
Между всадником и мрачным зданием течет, вдоль второго плана, река; в глубине слева виден далекий водопад, а справа — лодка с несколькими гребцами и какие-то огни на том берегу, может быть, костер; опускается ночь. На вдохновенный образ наездника бросает свой последний отблеск героический дух революционных походов. Твердо убежденный в достоинстве своей высокой миссии, всадник движется направо от зрителя, все вперед и вперед среди этого враждебного пейзажа, подобно древним пророкам, несущим миру слово великой истины.
Кто этот задумчивый и мужественный всадник, готовый скрыться из виду на фоне этой романтической тьмы? Фритьоф Нансен, знаменитый норвежский путешественник, писал об этой картине: «Юный герой… собирающийся пуститься в опасное предприятие в таинственном мире приключений, он отправляется покорять неведомые царства силой своего мужества и гения».
Кто бы ни послужил моделью для этой великолепной картины — польский офицер или безымянный актер — содержание этого рембрандтовского полотна явно не сводится к конному портрету. В этой картине не удается точно определить не только тему, но даже жанр живописи, к которому ее следует отнести. В ней стерлись грани между конным портретом, историческим и, может быть, религиозным жанром. Но величественная идея «Польского всадника» — отважного борца за свободу — зажгла сердце художника. Через этот таинственный образ Рембрандт выразил идею борца за доброе дело, за высокие нравственные идеалы, воина, храбро противопоставлявшего свои справедливые стремления силам мрака и зла.
Таинственная, романтическая фигура молодого всадника вызвала больше споров, нежели любая другая картина Рембрандта, чье спорное авторство — лишь одна из неясностей, связанных с этой работой. Отороченные мехом шляпа и кафтан кажутся восточно-европейскими, но, возможно, это просто очередной экскурс в театрализованную маскарадность. Если так, то картина имеет отношение к Польше не по сюжету, а разве лишь потому, что впоследствии была приобретена поляками. С другой стороны, интригует факт: в 1654 году в Амстердаме был напечатан памфлет под названием «Польский всадник» в защиту радикальной секты социниан. Есть много свидетельств, что Рембрандт порой симпатизировал сектантству. Еще одна загадка: весьма неубедительно изображенная лошадь.
На Несвижчине (Белоруссия) с давних времен существует легенда о том, что сюда приезжал знаменитый художник Рембрандт. Его пригласили Радзивиллы, когда начала формироваться замковая картинная галерея, одна из богатейших на этих землях. В ней насчитывалось до 1000 художественных произведений на полотне и дереве. Часть их, в большей мере портретного жанра, сохранилась до нашего времени и украшает собрание национального художественного музея Беларуси и других музеев страны и мира. Польско-белорусский поэт В. Сырокомля пишет о возможном пребывании в Несвиже великого голландца в своем этнографическом труде «Путешествие по моим былым околицам». Он утверждает, что Рембрандта пригласили с целью получить консультации по созданию галереи и заказали ему несколько парадных портретов. Но пока не установлено, когда приезжал Рембрандт на белорусские земли. Трудно найти и произведения, которые он, возможно, написал в Несвиже. Известный белорусский художник А. Кашкуревич прислал в Несвижский школьный музей небольшую фотокопию картины Рембрандта «Польский всадник», которая могла быть написана по несвижским мотивам. Само полотно в наши дни находится в музее Нью-Йорка. Но все эти предположения еще не доказаны. Пока мы можем воспринимать известие про посещение знаменитым художником Несвижа только как интересную легенду.
Одним из самых грозных противников русских ополчений во времена Смуты был смелый, жестокий и по-своему легендарный атаман Александр Лисовский. Если проводить параллели между двумя гражданскими войнами – малоизвестной в начале XVII в. и памятной нам по «Тихому Дону», «Хождению по мукам» и десяткам других произведений и кинофильмов, – то роль лисовчиков чем-то схожа с ролью махновцев. В том числе и тем, что запорожские казаки прозвали своего лихого атамана «батькой».
Не боявшийся ни бога, ни черта Александр Юзеф Лисовский-Янович (1575—1616) . Он принадлежал к западнорусскому шляхетскому роду герба Еж. Современные белорусские националисты, при дефиците героев национального эпоса, записали Лисовского в число своих кумиров, а популярный новополоцкий бард Сержук Соколов-Воюш записал даже альбом «Песни лисовчика».
