Один из выдающихся художников девятнадцатого века Василий Григорьевич Перов в своих картинах практически всегда раскрывал несовершенства современного общества. Одной из таких работ является полотно «Трапеза». Здесь изображена сцена обеда в монастырских стенах. Перед служителями церкви накрыт роскошный стол, наполненный самыми разнообразными яствами. Изображен процесс так, что вызывает внутреннее отторжение духовенства, неприятие их уродского поведения.
Все гуляния, пьянство, чревоугодия священнослужителей происходят прямо перед образом распятого Христа. В правой части полотна можно увидеть священника, который заискивает перед богатой барыней. И здесь же женщина с маленькими детьми на руках просит помощи. Но вот на нее никто не обращает даже малейшего внимания. Устроенный на территории храма праздник с земными утехами выдает, какой же выглядела церковь в то время.
Живопись на полотне излишне прямолинейна, в каждом мазке сквозит ядовитая ирония. Не смотря на то, что изображено веселье, художник пишет в приглушенных серых тонах. Люди в церковных одеждах уже разрумянились от выпитого вина и, судя по всему, они давно забыли, где находятся. Это вызывает какое-то омерзение по отношению к ним. И подобное поведение уже воспринимается не как недостаток церкви, а как некая, не совсем приятная, особенность этого времени. Может быть, именно по этой причине большинство полотен Перова не допускались до выставок. Ведь такое явное и резкое осуждение пороков не всегда будет восприниматься обществом.
Полотно «Трапеза» Василия Перова представляет зрителю сцену монастырского обеда с роскошно накрытом столом, изобилующим разнообразными яствами. Разворачивающаяся на глазах композиция словно иллюстрирует мерзость поведения и уродство сущности представленного духовенства. В общем шуме вакханалии, происходящей на фоне распятого Христа, разрумянившиеся батюшки предаются земным утехам — пьянству и чревоугодию, в правой части картины один из сановников заискивает перед богатой барыней. Устроенный в храме балаган, изображенный Перовым, выдает истинное лицо церкви того времени. По выражению современника художника, Ф. М. Достоевского, «исчезли И стерлись границы добра и зла».
Гражданственность поэзии и живописи 1860-1870-х, в которых зачастую встречаются прямолинейность, едкая ирония, выраженная в общей бескрасочности и будничности повествования, воспринимается сегодня не как недостаток, а как особенность «художественной скорби» эпохи. Неслучайно многие произведения художника не допускались до экспонирования на выставках и показа публике.
