В одно время Мане гостил у своего младшего коллеги и друга – Клода Моне и оказался полностью очарован его укладом жизни. Мони жил в Париже, на берегу Сены, у него была собственная лодка, в которой жил, словно в плавучем доме. В ней же писал картины, в ней же обедал, в ней же отходил ко сну.
Картины его искрились в ту пору солнцем, были полны светом, сияющим счастьем, и описывали преимущественно жизнь близкого к реке райончика, в котором он жил. Были там купальщицы и купальщики, дамы в легкомысленных шляпках, матросы, случайные люди, туристы в невозможно ярких нарядах. По картинам Моне становилось понятно, что он любит жизнь, и Мане на время заразился этой его любовью. В те времена и были созданы самые светлые его картины – а писал он в то время много, часто, с удовольствием.
«Аранжей» – одна из таких картин. Она наполнена светом, ощущением летней жары, теплыми цветами, нежными оттенками. Женщина – постоянная натурщица Мане в тот период – держит на коленях букет цветов и смотрит чуть в сторону, явно думая о чем-то приятном. Мужчина – типичный отдыхающий, белые штаны, забавная панамка, обвислые усы – заглядывает ей в лицо. Легко дорисовать их диалог – о том, как невозможно жарко сегодня, о том, какие красивые у девушки глаза и какая элегантная шляпка, и не согласиться ли она пойти с ним в какое-нибудь приятное местечко попрохладней, выпить чего-нибудь холодного или поесть щербета.
За их спинами – река, восхитительно яркая, отражающая солнечные лучи – на другом берегу можно разглядеть невысокие сельские домики. Вокруг мачты, лодки, при взгляде на картину, кажется, можно почувствовать дуновение свежего ветра с реки.
И, может быть, стоит только отвернуться – женщина улыбнется, отложит букет и скажет – ну что же, давайте выпьем чего-нибудь прохладного, если вы так настаиваете.
Летом 1874 года художники работали вместе на берегу Сены, в Аржантейе – и Мане как будто решил поиграть со своими друзьями в их импрессионизм. Но по своим правилам. Все импрессионистские находки он этим летом примерил и освоил: короткие отрывистые мазки, светлая палитра, пленэр и солнечный свет. И все равно остался самим собой. Он писал воду и пейзажи, самого Клода Моне, работающего в плавучей мастерской-лодке, но всегда отыскивал то, что интересовало его всегда: отношения мужчины и женщины и внутренние живописные законы произведения, которые не всегда совпадали с закономерностями природных цветов.
Так появилась загадочная средиземноморская синева Сены на картине «Аржантей», за которую Мане исступленно поносили критики, требующие соответствия действительности, и которая стала очередной попыткой художника натренировать глаза зрителей на новый взгляд на искреннее, эмоциональное искусство. «Художник может все выразить при помощи фруктов и цветов или одних облаков», — считает Мане. И на этот раз ему хватило синевы Сены, чтобы создать то радостное настроение, в котором пребывал он в то лето и в котором находились окружавшие его влюбленные пары, медленно плывущие по реке и звонко смеющиеся. Когда на Салоне 1874 года кто-то робко пытался похвалить картину Мане, ему обязательно кричали в ответ: «Но эта синева!» «Река цвета индиго, плотная, как металл, прямая, как стена», — захлебывались в возмущении критики. Их интересовала одна только вызывающе синяя река. Этот Мане просто издевается и смеется над ними, нарочно устраивает шумиху и раздувает скандалы вокруг своего имени.
«Мое честолюбие – никогда не повторять завтра то, что сделал вчера», — говорил Мане. И после этого лета он больше никогда не напишет синюю Сену, но напишет «Весну», проданную в 2014 году за 65 млн. долларов, и «Бар в «Фоли-Бержер», и «В теплице», никогда не повторяя себя вчерашнего.
