Татьяна Назаренко – одна из художников стыка эпох, творившая ещё при Советском Союзе, и благополучно перенесшая свой дар, как знамя, в современную нам Россию. Её картины, как правило, сюжетны, либо же изображают людей.
Перспектива в них часто бывает нарушена, персонажи, которые не должны сталкиваться, оказываются в одном месте в одно время. “Московский вечер” среди них фактически эталонна. На ней изображены друзья художницы – молодые, собравшиеся помузицировать в её мастерской. Две гитары, флейта, чистый женский голос, они вместе поют и встает за ними, вместо душных и давящих стен комнаты, живой простор Москвы. Можно увидеть башни Кремля, купола Соборной площади, старые, уютные дома ещё царской постройки.
Картина «Московский вечер» Татьяны Назаренко написана как групповой портрет друзей художницы. Фоном служит не интерьер мастерской (где проходит встреча), а московский пейзаж, где за домами современной застройки виднеются купола Соборной площади и Кремль. На столике перед друзьями лежат старинные фотографии, чудом сохранившиеся номера давно не издававшихся журналов, репродукции живописных портретов. Молодые люди, вдохновленные этими весточками ушедшей эпохи, мысленно перенеслись в тот век, когда были живы герои этих фотографий и модели, с которых писались портреты…
И в круг задумчивых друзей вступает новый персонаж — словно оживленная их воспоминанием Елизавета Петровна Черевина с портрета кисти художника Григория Островского. Ровно два века разделяют это таинственное видение с обществом, собравшимся в мастерской… Художница размышляет о беге времени, неумолимости истории и непреодолимой пропасти между прошлым и настоящим страны, ее культуре и искусстве.
На столе перед друзьями – бумаги разных эпох. Можно разобрать старые фотографии, вынутые из старого альбома, на которые торжественные незнакомые люди смотрят в кадр сурово и строго. Номера журналов, которые не выходят уже много лет, наброски чьей-то легкой рукой, портрет крепостной, который мало кто уже узнает. Эпохи переплетены – встает за молодыми людьми расплывчатый, тонкий, ирреальный портрет Елизаветы Петровны Чаревиной, написанный когда-то Григорием Островским.
Старая женщина смотрит изнутри собственного “нигде”, вязи времен, которая разделяет её и собравшееся в мастерской общество, и выглядит одновременно отстраненной и материальной, одной из всех, равной в кругу друзей, которых отделяет от неё почти два века.
Эта картина – о неизбежности времени, о неумолимости его хода, и одновременно о том, как легко и свободно мысль человеческая может его преодолеть. Как легко встают за людьми времена, которых они не застали, и сколь близкими иногда кажутся эти времена – в старых книгах, в зданиях, которым несколько веков, в бумагах, романсах и мыслях.
