Илья Репин — великий русский художник. Он хорошо известен публике ещё со школьной скамьи, но мало кто знает о такой работе, как «Манифестация 17 октября 1905 года».
Художник Илья Репин написал картину Манифестация ещё в 1907 году, как отклик на манифест Николая II от 17 октября 1905 года. Сам Репин говорил о своей работе, что это «…движение русского прогрессивного общества… по площади большого города в экстазе общего ликования».
Жидовство, сумасшествие, энтузиазм и святая чистота русских мальчиков и девочек — вот что сплело нашу революцию, понесшую красные знамена по Невскому на другой день по объявлении манифеста 17 октября — так комментирует дело И. Е. Репин в выставленной им большой картине «17 октября 1905 года» на XIII передвижной выставке. Картину эту хочется назвать лебединою и вместе завещательною песнью великого художника… Поистине великого… После всех споров, какие о нем велись, после бешеных усилий сорвать с него венок этот эпитет особенно шепчется, усиленно шепчется.
Сколько понимания, сколько верности! Конечно, все жившие в 1905-1906 годах в Петербурге скажут о картине: «Это — так! Это — верно!» Несут на плечах маньяка, с сумасшедшим выражением лица и потерявшего шапку. «До шапки ли тут, когда конституция». Лицо его не ясно в мысли, как именно у сумасшедшего, и видны только «глаза в одну точку» и расклокоченная борода. Это «назарей» революции, к шевелюре которого вообще никогда не притрагивались ножницы, бритва, гребенка и щетка. Умственная роль его небольшая: самого его несут на плечах, и он в свою очередь высоко держит над толпою «венок победы». Таким образом маньяк, как ему и следовало, вышел в простую деревянную подставку для плаката. Впереди всей процессии два гимназиста, и один не старше IV или V класса, но и другой, старший, ближайший к зрителю, тоже не VIII класса, а класса VI или VII. Кто видал массы гимназистов, не ошибется, взглянув на лицо, к которому классу относится «питомец школы». Два эти гимназиста и стоящий позади шестиклассника студент в фуражке, положивший ему руки на плечи, — «инструктор» пения и идей — какая это опера!! Боже, до чего все это — так!!
«Так было! Так мы все видели!»
В первой же линии, прямо «в рот» зрителю, орет песню курсистка II или I (никак не IV) курса, в маленькой меховой шапочке, с копной волос, вся в черном. Она вся «в затмении» и ничего не видит, ничего не слышит. О, она вполне самостоятельна в свои 17 лет, и ничему не вторит, никому не подражает! Великий художник так ее и поставил, не связно ни с кем! Сложение ее рта (открыт, поет песню) и ее глаза — да они рассказывают больше тома «Былого», они уясняют революцию лучше всяких «историй» о ней.
Девочка совсем «закружилась»… В сущности, она «закружилась» своими 17 годами, но это «закружение возраста» слилось у нее с петербургским вихрем, в который она попала из провинции, приехав сюда только 1 1/2 года назад. И она сама не понимает, от возраста ли кричит, или от революции. Ей хорошо, о, как видно, что ей хорошо, что она вполне счастлива! И, ей-ей, для счастья юных я из 12 месяцев в году отдавал бы один революции. Русская масленица. Репин, не замечая сам того, нарисовал «масленицу русской революции», карнавал ее, полный безумия, цветов и блаженства.
Позади ее — еврей и еврейка, муж и жена; он, наверное, приват-доцент, а она имеет первого ребенка. У еврея — тупо-сосредоточенное лицо. С первого взгляда кажется, что вот эти евреи, лица которых наиболее выписаны и «портретны», и являются «разумом» революции, все в ней подсказали и ко всему в ней повели. Но это только при первом взгляде. Гений художника все подсторожил и все высмотрел. Еврей — совершенно тупой, и самая хитрость его (которая есть в лице) — тоже тупая, которая, проиграв все «в целом», выиграла «на сегодняшний день». Несравненно хитрое и именно дальновидно-хитрое толстое военное лицо (правый край картины), почтительно приподнявшее фуражку перед «победившей» революцией… Это лицо — подозрительное, сморщенное и презирающее. Приват же доцент имеет ума не больше, чем первокурсница впереди его, но он считает, рассчитывает, «умозаключает», и в этой сухой ученой работе он так же беспредельно наивен, как и 17-летняя девочка.
Рядом с ним — еврейка, блаженная о первом своем ребенке, чуть-чуть открыла белые зубы и тоже чуть-чуть склонила сентиментально голову. Она счастлива ребенком и революцией. «Мы всего достигли». Она не говорит и не может говорить. Она не поет, как и муж ее приват-доцент, сосредоточенно молчит. Впервые из картины Репина, столь разительно истинной по зарисованным лицам, я увидал, что «евреи в революции», в сущности, не ведут, а именно идут за сумасшедшими мальчиками, но подбавляют к их энтузиазму хитрую технику, ловкую конспирацию и мнимо-научную печатную литературу. В революции, как и везде, евреи не творцы. Творит, выдумывает и рвется вперед арийская кровь. Это она бурлит и крутит воду. А евреи — «починщики часов», как и везде, с мелкоскопом в глазу, и рассматривают, и компилируют подробности, какой-нибудь «8-часовой день» и «организацию» забастовки.
Такая же «без мысли» и поднявшая букет высоко кверху еврейка, лет 35, в середине толпы, в центре картины. Дальше «поднятого букета» она вообще ничего не думает. Она вся — эффект, поза и единичный выкрик. Смотрите, у левого ее плеча чиновник в форме, тоже громко поющий песню «о ниспровержении правительства». Он начитался Щедрина, он вообще много читал, — и лет 20 нес на плечах служебную лямку «20-го числа», которую в блаженный карнавал сбросил. Но еще лучше, в форменном пальто, чиновник лет 45, с крепко сжатыми губами и богомольно смотрящими вперед глазами! Вот лицо, полное уже мысли, веры, — лицо прекрасное, хотя тоже немножко тупое! Он всю жизнь философствовал у себя в департаменте, он читал декабристов и о декабристах, он все ждал, «когда придет пора»… И вот пришла вожделенная «пора», конституция, — и он внутренне молится и весь сосредоточен.
Но посмотрите, какая разница в сосредоточенности у него и у еврея приват-доцента; они оба недалеки, но у еврея недалекость соскальзывает в счет, где он обнаруживает уже хитрость и умелость. Еврею есть дело до «сегодняшнего дня» и нет дела до России. Чиновник — русский идеалист-патриот; это тот патриот, который ждал и не дождался реформ. И теперь «17 октября» в душе «служит молебен за будущее России». Роль еврея — глупая и хитрая; роль чиновника — наивная и благородная.
И все это «усторожил» Репин и дал прочитать в своей картине! Гений.
Позади еврея простолюдин-революционер, «распропагандированный» на митингах не более 9 месяцев назад. Это — «быдло» революции, ее пушечное мясо. Он голодал до 17 октября, но, увы, и после 17 октября будет голодать. И наконец, позади его неоформленное лицо настоящего революционера, единственное «настоящее» лицо революции во всей картине: это террорист, самоубийца, маньяк, сумасшедший. Он все молчит, и до революции, и после революции. Молчит, молчит и потом убьет. А почему убил — не скажет и даже едва ли знает.
В середине — благообразный старец с большой белой бородой. Это «общественный деятель», человек 60-х годов, «преданий Добролюбова» и «Современника». Лицо его — и огорченное, и радующееся. Он 40 лет огорчался, а 17 октября возрадовался. Около него нарядная дама, его 40-летняя дочь, незамужняя, занимающаяся декадентством. В огромной шляпе и богатом пальто, с маленькими глазами и сухим ртом, она поет «лебединую песню» своего девичества, не замечая, что всю жизнь «осуждала» не столько старый порядок, сколько прискорбную личную судьбу.
Это единственный не «масленный блин» в репинской картине.
И еще еврей-студент, орущий во все горло (в центре, немного влево). Рот так раскрыт, что галка в него влетит. Хорош, недурненький, а какая мысль?!! Но взгляните на его металлический, внешний, холодный энтузиазм, особенно сравнив его тоже с орущими русскими студентами и гимназистами!.. Сколько в последних внутреннего тепла…
Какая картина!.. Где ее видел Репин? Он собирательно все откладывал в душе впечатления. И выразил через 6 лет накопленные (задолго и до 17 октября) «ощупывания» лиц человеческих, фигур человеческих, душ человеческих.
Да, это великий «щупальщик» существа человеческого, наш Репин. И уж кого он «пощупал» — не спрячет души своей. Его картины — и великолепная опера, и «тайное следствие» о том, что было и что есть на Руси. И по глубине и правде этого «следствия» — поистине «страшно впасть в руки Репина». Страшно для живого человека подпасть под кисть его.
Картину «17 октября» надо сопоставлять с «Мундирной Россией». Это знаменитый «Государственный Совет»… Одна другую поясняет!.. И как русская история становится понятна в этом сопоставлении!
Все, кто жили в Петербурге начала ХХ века говорили о картине, что она очень точно передаёт ажиотаж и настроение толпы.
На полотне изображена русская интеллигенция — филолог В. Прахов, актриса Л. Яворская с букетом, критик В. Стасов и люди, которые идут с флагами и транспарантами. Художник будто остановил время на мгновение, ему удалось передать настроение публики, вызванное новыми государственными реформами. В его образах нет лживости, автор очень точно выписал характер демонстрантов.
В работе показана мода: барышни в шляпах, мужчины в военной форме. Эта детализированная проработка переднего плана позволяет зрителю увидеть, почувствовать дух, атмосферу того неспокойного времени. Репину удалось глубоко осознать всю суть революционного протеста и запечатлеть её в своей картине «Манифестация». Задачу, которую художник поставил перед собой — передать настроение толпы, поэтому картина излучает сильные эмоции.
Если же смотреть на композиционное построение сюжета, то, видно, типичное влияние постимпрессионизма на руку мастера. Хочется обратить внимание, на широкие мазки, небрежную манеру письма, яркие цвета, живописность и динамику линии. Репин вполне мог бы стать художником другого стиля и композиции. Не то чтобы он ни хотел, скорее время и общество диктовало свои правила. Творческие люди постоянно испытывали сильное давление, особенно это характерно для первой половины ХХ века.
