Перед нами довольно смелое решение художника изобразить осень в лесу, почти что сквозь сплетение ветвей, – на картине нет ни речек, ни туч, ни дождя (обычных примет осени) – лишь едва различимы, среди золотого листопада, чернеющие стволы деревьев. Солнце, очевидно, взошло не так давно, на картине, если судить по теням и оживлению двух сорок на лесной тропинке, уже близко к полудню, но все еще – первая половина дня. Очень редкий по своей изысканности пейзаж в золотых тонах.
Среди листьев можно разглядеть несколько красных, видны и черно-белые «фраки» сорок, но превалирует над всей гаммой золотистое, солнечными лучами пропитанное свечение листвы. Кое-где – островки зеленой еще по-летнему травы, между ветвей и падающих листьев можно разглядеть неяркое голубое небо – но не это завораживает на полотне Остроухова, а то, как ему удалось передать «танец», кружащийся полет падающих листьев.
Картина Ильи Остроухова Золотая осень вся наполнена каким-то радостным движением и – это очень «разговорчивая» картина для искушенного зрителя. «Нам радостно кружиться!» – сообщает шелест листьев, «сейчас и мы улетим!» – весело предупреждают бойкие сороки. Ствол дуба на заднем плане, который оплели деревца поменьше, напротив, словно говорит зрителю о стойкости леса: «переживем и эту осень!». И, в итоге, заглянувший даже промозглой осенью в музей горожанин отойдет от этой картины с чувством радостного изумления. И с желанием выбраться на природу. Или, хотя бы посидеть «В Абрамцевском парке», как называется второй знаменитый осенний пейзаж Остроухова.
Усадьба расположена в парке, виды которого оказали непосредственное влияние на создание этого полотна. Картина изображает уголок природы в период, когда деревья уже полностью пожелтели, но листва еще держится на ветвях. Это самый красивый момент осени, богатый сочными, благородными красками.
Полотно очень реалистично передает впечатления от прогулки в парке в это прекрасное время. Воздух очень чистый и прозрачный, поэтому все детали видны четко. Яркого солнца уже нет, но привычная осенняя серость еще не убила сочные, насыщенные тона листвы. Стволы деревьев кажутся черными на фоне броского золота крон. Трава, пробивающаяся сквозь слой опавших листьев, все еще зеленая, а небо – голубое. Но о грядущих холодах говорят наполовину опустевшие ветви деревьев и лежащие на земле в живописном беспорядке листья.
Если присмотреться, можно увидеть тонкую светлую тропинку, проложенную к аллеям парка, а на ней двух крошечных сорок. Эти черно-белые птицы что-то мирно склевывают с земли, всем своим видом подчеркивая его пустынность. Людей рядом нет, иначе сороки – очень чуткие создания – ни в коем случае не спустились бы на землю «попастись».
Если у деревьев на дальнем плане четко вырисовываются могучие стволы и ветви, а кроны уходят в небо, теряясь где-то за пределами картины, то стоящие на переднем плане деревья отличаются низко опущенными к земле гибкими веточками. На одном из них – россыпь мелких, как золотые монетки, округлых листьев, а второе дерево – это клен, украшенный крупными резными листьями насыщенной желто-оранжевой окраски. Такие же листья – и свежие, только что опавшие, и тусклые, уже побуревшие – лежат на земле по всему парку.
Картина выглядит очень естественно, реалистично, хотя нельзя сказать, что каждая мелкая деталь на ней скрупулезно выписана. В ней благополучно уживаются традиции реалистической живописи и импрессионизма, хотя последнее течение здесь скорее больше улавливается по духу, общему настроению полотна. Удачно построенная многоплановая композиция, использование довольно сдержанной, хоть и очень яркой цветовой гаммы, полноценное впечатление объема и воздуха сделали картину популярной и принесли известность художнику.
Особенно это интересно, если учесть, что это было первое полотно, с которым мастер принял участие в выставке художников-передвижников. Несомненное мастерство пейзажиста дало основание многим считать его последователем лучших традиций русской пейзажной живописи, заложенных Куинджи.
Картина полна чуда: редко можно увидеть на пейзаже изображение «радующегося» ранней осени леса. И это тем удивительней, что Илья Семенович Остроухов никогда профессионально на художника не обучался, он брал лишь частные уроки живописи. И очень жаль, что его пейзажи известны менее, чем полотна Шишкина, Левитана или Поленова.
