Мстислав Валерианович Добужинский (лит. Mstislavas Dobužinskis; 2 августа 1875, Новгород — 20 ноября 1957, Нью-Йорк).
Некоторые картины
«Октябрьская идиллия». 1905. Литография.
«Петербург». 1914. Холст, масло. 59×75 см. ГРМ.
«Огород на Обводном канале». 1922. Литография. 32,8 х 44,4 см. ГРМ.
Мстислав Добужинский был сыном артиллерийского офицера, потомка обрусевшего старинного литовского рода, и актрисы, выступавшей в российских провинциальных театрах. После развода родителей мальчик, оставшись с отцом, немало «поколесил» по империи вместе с ним, от одного места службы к другому. Мстислав жил с отцом в Петербурге и с 1884 года посещал занятия в Рисовальной школе Общества поощрения художеств (ОПХ). Отца перевели в Кишинёв, где мальчик пошёл во второй класс гимназии. Через пару лет отец получил назначение в Вильно (Вильнюс), где Мстислав и закончил в 1895 году гимназию, приехал в Санкт-Петербург и стал студентом юридического факультета университета.
Добужинский – мастер графики городских пейзажей. Он очень любил рисовать Петербургские улочки и кипящую и кипящую на ней жизнь. Его больше интересовали не архитектурные красоты, а то, что происходит вокруг. Мстислав Валерьянович считал, что в мире жизни есть своя тайна, мистика. Он обращал внимание на «гримасы и курьёзы» на улицах, в парках, в музеях. Его можно отнести к приверженцам символизма. Город, который изображает художник, как единый организм, наполненный парадоксальной реальностью.
Картина «Городские гримасы» написана акварелью гуашью на бумаге в 1908 году. На картине изображена богатая похоронная процессия, шествующая по улице Петербурга. Возглавляют траурное шествие наряженные в белые одежды факельщики, несущие в своих руках фонари.
Удивительно точно Добужинский изображает происходящее действие, ритмичность сюжета. Художник с иронией, при помощи цветовых контрастов, передаёт всю суть парадоксального бытия – скорбной и богатой церемонии и яркой, легкомысленной городской жизни, любопытство прохожих, бедного шарманщика.
Действие происходит под проливным дождем, на одной из Петербургских улочек. Процессия проходит вдоль забора, на котором расклеена реклама с изображением улыбчивой ярко накрашенной дамы с глубоким декольте. Эта афиша выглядит вульгарно и безвкусно. По другую сторону шествия изображён бедный шарманщик, который в знак солидарности снял головной убор вместе со своей мартышкой. Рядом с шарманщиком стоит толпа «зевак», которые наблюдают за происходящим. Один из наблюдающих, обсуждая происходящее, указывает пальцем на похоронное шествие. Этот жест незнакомца иронично совпадает с рекламным жестом. Художник таким способом передаёт в картине цинизм общества.
В 1896 году он сделал попытку поступить в ИАХ, но его не приняли. Учась в университете, Добужинский посещал Центральное училище технического рисования барона Штиглица и частные художественные школы. В марте 1899 Мстислав был исключен из университета за участие в политических студенческих волнениях, но через месяц — «благодаря отцу» — его восстановили. Окончив университет с дипломом первой степени, Добужинский для получения профессионального художественного образования отправился в Мюнхен, где в частной школе Ашбе и Грабаря он и познакомился с Игорем Грабарем, который в то время начал сотрудничать с журналом «Мир искусства», присылая из Мюнхена в Петербург новости о художественной жизни Германии и Европы.
Вернувшись в Петербург в 1901 году, Добужинский изучал офорт и гравюру под руководством академика ИАХ Василия Матэ и попытался — и вновь неудачно — поступить в Академию художеств. Но, что очень важно, вот как сам Мстислав вспоминал свои ощущения от города своего детства: «несмотря на разные неудачи в первые месяцы моей петербургской жизни и на будни, которые так меня угнетали, с самого начала по приезде в Петербург я ощущал всё время как бы озарение и носил в себе чувство, похожее на влюбленность: меня совершенно поразил Петербург, который я увидел после двухлетнего отсутствия, — теперь я смотрел на него совсем новыми глазами».
Игорь Грабарь «ввёл» Добужинского в круг «Мира искусства». Он показал рисунки Мстислава Бенуа, Сомову, Баксту и Дягилеву и вскоре они были напечатаны в журнале и показаны на выставках этого художественного объединения:
Добужинские (сам художник, жена и дети) снимали квартиры в районе Измайловских рот, где в то время «держался особенный, петербургский уют, и стояли ещё нетронутыми маленькие ампирные домики, каменные и деревянные, двухэтажные и трёхэтажные, часто с мезонинами, с гипсовыми классическими масками или венками над окнами». Вот глядя из окон квартиры на четвёртом этаже Мстислав и зарисовал не раз, «и зимой, и летом», низенький старинный особнячок, этакую своеобразную «петербургскую усадьбу».
Замечу уж тут, раз забыл упомянуть раньше, что с 1899 года Мстислав Валерианович был женат на Елизавете Осиповне Волькенштейн (1874 -1965).
Вновь приведу слова самого Добужинского: «моё «прозрение» совпало с возникшим тогда на моих глазах культом Старого Петербурга…может быть, ещё более меня уколола изнанка города, его «недра» — своей совсем особенной безысходной печалью…Всё казалось небывало оригинальным и только тут и существующим, полным горькой поэзии и тайны»:
Вот такой — деревянный — этот город я уже не застал. Но вот ощущение петербургской правды от увиденного — осталось. И для меня, «москвича», который в Петербурге — хоть и весьма часто — бывал только «наездами», был любопытен вот такой факт: в начале 1906 года «Домик в Петербурге» был куплен Литературно-художественным кружком в Москве, откуда впоследствии картина и перешла в ГТГ.
Замечу, что «не став своим» у мирискусников, Игорь Грабарь перебрался из Петербурга в Москву, а вот Мстислав Добужинский, наоборот, подружился с Бенуа, Бакстом, Лансере и Сомовым. По утверждениям Мстислава «»Мир искусства» в широком смысле было объединение друзей, связанных одинаковой культурой и общим вкусом — последнее особенно замечательно».
«Изнанка города» поразила художника «крайне своеобразной живописной гаммой и суровой чёткостью линий. Эти спящие каналы, бесконечные заборы, глухие задние стены домов, кирпичные брандмауеры без окон, склады чёрных дров, пустыри, тёмные колодцы дворов — всё поражало меня своими в высшей степени острыми и даже жуткими чертами»:
Когда я в конце 1979 года впервые попал в Ленинград, то маленьких деревянных домов и заборов я там не застал, а вот глухих стен увидел много. Одним из моих «потрясений» было как раз то, что буквально в «ста метрах» от Невского можно было попасть в такие трущобы…
Разумеется, что Добужинский много рисовал и величественный, «парадный» Санкт-Петербург. Но вот что примечательно: практически все пейзажи такого «парадного» Петербурга он писал исключительно по заказам, начиная ещё с декабря 1902 года, когда по предложению Общины св. Евгении он выполнил четыре пейзажа для воспроизведения на открытках. Художник написал тогда Александринский театр, Банковский мост, Фонтанку у Летнего сада и Чернышёв мост — все они были изданы в 1903 году. Да и в последующих годах Добужинский неоднократно выполнял для того же издания пейзажи Петербурга и его пригородов. Но «портретов парадного Петербурга» было написано много, и самыми разными живописцами, а вот Добужинский просто нарисовал «обычную не слишком приглядную жизнь».
Конечно, если вам не по душе такой Петербург Добужинского, то любуйтесь замечательными парадными видами этого города, в том числе и работами Мстислава Валериановича. Ну а я продолжу рассказ о городе всё теми же рисунками художника 1905 года. Из окна квартиры Добужинских был виден «садик с высохшим фонтанчиком посередине и высокими, хотя и чахлыми, деревьями и качелями»:
Мне было очень любопытно прочитать в воспоминаниях Мстислава Валериановича его впечатления о людях, входящих в «Мир искусства»: «я скорее всех сошёлся с Левушкой Бакстом, и с ним первым я потом перешёл на «ты»…Так же скоро, как с Бакстом, я сошёлся с Евгением Лансере, племянником Бенуа, который был мой ровесник (мы были среди всех самые младшие). У Дягилева он бывал редко, казался как-то не в «тоне» всей атмосферы». Но «самых комплиментарных» оценок от Добужинского удостоился Александр Бенуа: «Судьба меня свела с человеком невероятно богатой культуры, одним из самых замечательных людей… Но Бенуа, при его деликатности, никогда и ни перед кем нарочно не показывал своего превосходства. И отношение его настолько было сердечным, что в нём я видел раньше всего того очаровательного человека, которого впоследствии я по праву мог назвать моим другом».
А вот строчки про Константина Сомова: «Костя стал одним из самых близких и дорогих моих друзей на всю жизнь… У Дягилева Сомов не бывал — он его «не переносил»». И вот ещё одно замечание художника: «замечательно, что вся наша жизнь в те годы была овеяна семейственностью». По словам Добужинского, в начале XX века «всё ещё продолжало существовать прежнее сочетание «барского» и «простонародного» — тот удивительный симбиоз «С.-Петербурга» и «Питера», который в детстве казался таким естественным, мирным и почти идиллическим»:
Запомните эту «неловко лежащую» куклу дочки художника. Она вскоре появится на совсем другой картине.
Вы не забыли, что молодого Добужинского отчисляли из университета «за участие в политических студенческих волнениях»? Так вот, 1905-й год, когда Мстислав рисовал «неказистый» Петербург, был «отмечен» первой русской революцией. И если Александр Бенуа с семьёй «сбежал» от неё в Париж, то Добужинский, как и некоторые другие художники, до этого связанные с «Миром искусства», например, такие, как Валентин Серов или Игорь Грабарь, стал сотрудничать с журналами сатирической направленности «Жупел» и «Адская почта». Через три месяца деятельности «Жупел» был запрещён, его главный редактор был посажен в тюрьму, и был оттуда выпущен только благодаря усилиям Дягилева.
Написавший в эмиграции свои воспоминания режиссёр Николай Николаевич Евреинов (1879 — 1953) характеризовал художника в том числе и так: «да, барского, старинного, аристократического в М. В. Добужинском хоть отбавляй, – „за версту несёт“. А вот подите же, – левый, если не левейший, по своим убеждениям (кто, например, из всех художников, как не Добужинский, дал в печати 1905–1906 гг. самые острые, едкие и пламенные, несмотря на графическую сдержанность, рисунки?)»
