Петров-Водкин выразил свое неоднозначное отношение в картине «1918 год в Петрограде».
На холсте изображена женщина, кормящая грудью младенца. Голова ее покрыта белой косынкой, черты лица строгие, почти аскетичные. За печальное лицо и узнаваемый образ материнской святости зрители прозвали ее Петроградской Мадонной.
Одета она так же просто – в зеленое платье из гладкой ткани, в центре которого располагается разрез, чтобы можно было прикладывать ребенка. За спиной развивается, подобно знамени революции, алый плащ. Исследователи считают, что это не просто женщина с мальчиком, а символическое изображение матери всех сыновей революции.
Она, словно сама Россия, пережила множество бед и потрясений, потускнела лицом. Но, несмотря на это, она держит на руках само будущее страны. Этот маленький мальчик олицетворяет все последующие поколения, которым предстоит построить новый мир с процветающим коммунизмом.
За спиной Мадонны лежит панорама военного Петрограда. Город одновременно убогий и величественный. На улицах видны следы разрухи и запустения: окна выбиты и покрыты слоем пыли, растерянные люди стоят, переговариваясь, или бродят группками. Стены плотно увешаны агитационными листовками.
Но при этом, в воздухе висит предчувствие чего-то великого, тех серьезных изменений, после которых ничья жизнь не станет прежней. Именно это предвкушение рождает величие момента. Усиливают ощущения огромные, довлеющие над людьми здания, построенные в стиле классицизма: с колоннами и строгими четкими линиями. Небесно-голубой цвет одного из домов дарит надежду на светлое будущее.
Художник честно показывает угнетающую мрачную действительность, но утверждает, что скоро все изменится, страна встанет с колен, а новое поколение сумеет преодолеть все трудности.
Эту картину Кузьмы Петрова-Водкина часто называют «Петроградской Мадонной». И те, кто так её окрестил, правы, потому что кормящая мама с младенцем, стоящая на балконе городского дома даже по выражению лица напоминает иконописный образ.
Волосы женщины спрятаны под белым платком, на плечо накинута алая материя – своеобразный символ революции. У молодой мамы усталый и в то же время суровый взгляд. Но всё же какой-то лучик надежды на светлое будущее в нём есть. И символом его выступает небесно-голубое здание, находящееся позади дамы.
Стёкла в этом доме выглядят странно. Они не то разбиты местами, не то затянуты паутиной, а может быть, просто покрыты пылью. Вероятно, этот дом покинуло богатое семейство, а простой люд ещё не заселился.
На улицах довольно пустынно, если только не считать скопления людей, которое критики позиционируют как очередь за хлебом, олицетворяющее голодное время. Однако ни хлеба, ни продавца зрителю не видно: всё сокрыто фигурой матери, которой нет никакого дела до происходящего внизу. Это всё – преходяще, главное для неё – вырастить своего малыша.
Кто-то углядит в этом младенце символ зарождающейся Советской страны, а кто-то в образе матери – Россию. То есть можно сказать, что это уже не икона Богоматери, но ещё пока и не образ Матери-Родины, который стал эксплуатироваться массово несколько позже. Особенно часто к нему обращались в дни Великой Отечественной войны и после неё.
Идею полотна Кузьмы Петрова-Водкина «1918 год в Петрограде» – таково официальное название картины – можно выразить так: разрухи и нищеты не будет, мы сумеем преодолеть это. Материнство – это ярчайший символ продолжающейся жизни, это словно зерно, давшее росток среди каменных стен голодающего Петрограда.
