Купчиха за чаем (Борис Кустодиев). Описание картины -
Купчиха за чаем (Борис Кустодиев)

Купчиха за чаем (Борис Кустодиев). Описание картины

Картина Бориса Кустодиева «Купчиха за чаем»Молодая женщина пьет чай на балконе деревянного особняка. Складки темно-фиолетового с черными разводами платья и такой же чепец подчеркивают белизну округлых обнаженных плеч и свежие краски розового лица. Солнечный летний день клонится к вечеру. По сине-зеленому небу плывут розовые облака.

А на столе пышет жаром ведерный самовар и аппетитно расставлены фрукты и сласти – сочный, красный арбуз, яблоки, гроздь винограда, варенье, кренделя и булки в плетеной хлебнице. Здесь же расписной деревянный ларец для рукоделия – это после чая…

Женщина красива. Ее крепкое тело дышит здоровьем. Удобно устроившись, подперев локоть одной руки другой и кокетливо отставив пухлый мизинец, она пьет с блюдечка. Кот, мурлыча и изогнув хвост от удовольствия, ластится к сдобному плечу. . . Безраздельно господствуя в картине, заполняя собою большую ее часть, эта дебелая женщина словно царит над полусонным провинциальным городком, который она олицетворяет. А за балконом медленно течет уличная жизнь. Видны пустынная булыжная мостовая и торговые дома с вывесками, подальше – гостиный двор и церкви. По другую сторону – тяжелые ворота синего соседского дома, на балконе которого старик купец и его жена, сидя за самоваром, также с блюдечка, не спеша потягивают чай: так уж принято – пить чай, встав от послеобеденного сна.

Картина построена так, что фигура женщины и натюрморт на переднем плане сливаются в устойчивую пирамидальную форму, прочно и нерушимо цементирующую композицию. Плавные, неторопливо-спокойные пластические ритмы, формы, линии направляют зрительское внимание от периферии холста к его центру, словно стягиваются к нему, совпадающему со смысловым ядром композиции: обнаженные плечи – рука с блюдцем – лицо – небесно-голубые глаза и (в самом центре, как «ключ композиции») – алые губки бантиком! В живописной структуре картины проявляется своеобразие кустодиевского метода: здесь все абсолютно убедительно и «правдиво», все построено на тщательнейшем изучении натуры, хотя художник и не повторяет природу, а пишет «от себя», как требует замысел, не останавливаясь перед самыми рискованными красочными сочетаниями и отношениями тонов (так, тело женщины оказывается светлее неба!). Колористическая инструментовка картины основывается на вариациях всего лишь нескольких цветов, объединенных, будто на маленькой палитре, в овальной броши купчихи, – фиолетовый, голубой, зеленый, желтый, красный. Интенсивность звучания цвета достигается виртуозным использованием техники лессировок. Фактура письма ровная, гладкая, напоминающая эмаль.

Солнечная, сверкающая красками картина кажется вдохновенной поэмой о красоте России, о русской женщине. Именно таково первое впечатление от нее. Но стоит приглядеться, деталь за деталью читая увлекательный рассказ художника, как на губах зрителя начинает блуждать улыбка. Правда, здесь нет прямой насмешки, столь откровенно проглядывающей в эскизе к картине, где многопудовая, расплывшаяся от бездумья и лени купчиха полусонными глазами смотрит на ласкового кота. У нее большая грудь, испещренные ямочками пухлые руки и пальцы, унизанные перстнями. Но какие-то черточки первоначального замысла сохранились и в картине. «Купчиха за чаем» – совсем не гимн уюту купеческого быта или миру уездного захолустья. Ее насквозь пропитывает ирония. Та самая, которой полна русская классическая литература от Гоголя до Лескова. В сытой и красивой героине Кустодиева немало от характера и круга интересов лесковских купчих. Помните, как тоскливо и однообразно текла их жизнь в богатых домах свекров?

Особенно днем, когда все разойдутся по своим торговым делам и купеческая жена, побродив по пустым комнатам, «начнет зевать со скуки и полезет по лесенке в свою супружескую опочивальню, устроенную на высоком небольшом мезонинчике. Тут тоже посидит, поглазеет, как у амбаров пеньку вешают или крупчатку ссыпают, – опять ей зевнется, она и рада: прикорнет часок-другой, а проснется – опять та же скука русская, скука купеческого дома, от которой весело, говорят, даже удавиться». Как близко все это к образу, созданному художником! Когда думать не о чем – разве лишь об укрощающем битюга ухаре-работнике…