Картина Виктора Ефремовича Попкова «Строители Братска» относится к периоду расцвета советского изобразительного искусства. Полотно, созданное в 1960 году, считается образцом «сурового стиля», в рамках которого художники воспевали героические будни советского народа.
На нем изображены рабочие, занятые в строительстве Братской ГЭС. Они показаны не в процессе труда, а сурово взирают на зрителя, позволяя получше рассмотреть их напряженные лица, большие мозолистые руки. Это тенденция оттепели, которую Виктор Попков воспринял в полной мере. После долгого периода восприятия людей как массы, творческий интерес вновь вернулся к богатому и противоречивому миру отдельного человека.
Строителей Братска Виктор Попков видит олицетворением мрачной эпохи. Именно поэтому они выписаны крупным планом с большим вниманием к каждой детали внешности. Над этюдами картины живописец работал исключительно в ночное Время. Художник сознательно добивался эффекта контраста силуэтов с черным фоном, проводя параллель с ликами на иконах. Герои полотна, несмотря на нарочитую плакатность, – реальные люди из числа знакомых художника. Некоторые из них были изображены с лагерными татуировками, но, опасаясь гнева властей, художник их убрал.
Картина создана после путешествия Виктора Ефремовича в Братск – к месту крупнейшего в то время строительства. Огромное водохранилище, созданное советскими людьми, произвело на художника неизгладимое впечатление. И он задумал эпическое полотно, героями которого стали простые советские рабочие.
В наше время принято говорить о художественных рейтингах и стоимости произведений искусства. И с этой точки зрения картины советского периода, за редким исключением, намного проигрывают авангарду или работам знаменитых концептуалистов. Но есть несколько художников, картины которых оцениваются очень высоко. Один из них — Виктор Попков. В феврале 2014 года в Венеции, в выставочном зале Центра изучения культуры России при Университете Ка’ Фоскари, открылась выставка «Виктор Попков. 1932–1974. Сон и реальность». В марте выставка переместилась в Лондон, в западное крыло Сомерсет-хауса. Это была едва ли не единственная (если не считать выставки Гелия Коржева) масштабная персональная зарубежная выставка отечественного художника, представлявшего в свое время — хотя и с некоторой оговоркой, об этом я скажу позже — официальное советское искусство.
Художником русской души и большой русской совести назвал Виктора Ефимовича Попкова его старший современник Гелий Коржев. В Лондоне упомянутая выше выставка так и называлась «Виктор Попков. Гений русской души». В воспоминаниях друзей и близких художника, собранных после его трагической гибели в «Книге о художнике Викторе Попкове», мастер предстает необыкновенно отзывчивым и внимательным другом. Из этих текстов складывается ощущение, что Попков считал всех своих друзей и знакомых, собратьев по художественному цеху, людьми, принадлежащими не просто официальному Московскому союзу художников, а именно творческому братству. Он многим помогал: покупал картины у тех, у кого не получалось заработать своим ремеслом, поддерживал творческим советом или заказывал новую серию работ.
На Западе, особенно в Америке, середина XX века была временем акционизма. Историки искусства и литературоведы сходятся в том, что в этот момент внимание зрителя переместилось с героя произведения на его создателя. Автора перестали отделять от его творения, позже и сам автор стал восприниматься как произведение искусства. Этот запрос уже очень хорошо поняли и Дали, и Пикассо. И хотя Попкова ни в коей мере нельзя отнести к направлению акционизма, его творчество совершенно невозможно воспринимать отдельно от его личности, от его человеческой позиции.
Так, можно назвать смелой акцией публичную критику Виктора Попкова в адрес главы Московского союза художников — именитого Владимира Серова, который определял выставочную политику и держал в своих руках распределение заказов. Кроме того, Попков несколько раз довольно резко высказывался в защиту своих товарищей-художников, подвергавшихся критике со стороны мастеров старшего поколения. Трагическая, почти невероятная для советского застоя начала 1970-х гибель Попкова (он был убит выстрелом инкассатора в центре Москвы, на Тверской), можно сказать, осиротила многих художников. Об этом — большая картина Игоря Обросова «Похороны Попкова», где у гроба друга стоят почти все известные теперь мастера той поры. Мистика внезапного ухода Попкова продолжает оставаться неотделимой от его художественного образа. А одна из его последних картин, на тот момент считавшаяся незаконченной, «Осенние дожди. Пушкин», которая на прощании стояла у его гроба, не только завершила творческий путь художника, но и связала его с классической русской культурой.
Попков — настоящий самородок. Его родителями были простые рабочие люди, выходцы из крестьян, оба со Смоленщины. Мать Степанида Ивановна и отец Ефим Акимович во время голода в 1920-е годы перебрались в Москву. Несколько раз переезжали и наконец поселились в подмосковных Мытищах, где отец получил место на кирпичном заводе, мать — в пекарне. Когда Виктору было девять лет, началась война, отец ушел на фронт. А через несколько месяцев пришло последнее письмо, следом за которым приехал сосед и рассказал о гибели отца. Мать осталась с четырьмя детьми на руках. Николаю — одиннадцать, Виктору — девять, Тамаре — четыре, младшему Анатолию было несколько месяцев, вскоре он умер от дизентерии. Несмотря на полное лишений военное и послевоенное детство, у Виктора очень рано проявились талант к рисованию и желание учится. Мама, словно стараясь выполнить последний наказ отца — «Если сможешь, выучи детей», — всегда поддерживала сына. В третьем классе Виктор записался в изостудию при заводе им. Калинина в Подлипках. В студию Виктор увлек и своих приятелей, некоторые из них стали художниками, как, например, Виктор Барвенко (его картины хранятся сейчас в фондах Третьяковской галереи). Барвенко вспоминал, что Виктор устроил в саду мастерскую и уже тогда все свободное время рисовал.
В 1948 году Попков поступает в художественное училище. Вместе с ним будут учиться его будущая жена Клара Калинычева, Игорь Купряшин, Виктор Барвенко. Выпускной работой будет портрет Николая Островского, автора романа «Как закалялась сталь».
В 1952 году Виктор Попков выдержал экзамен на графический факультет Суриковского института. При всей радости успеха было и огорчение. В то время в Суриковский институт был очень большой конкурс, поскольку реорганизовывали Московский институт изобразительного и декоративно-прикладного искусства. Виктор, даже при его блестящих балах, не попал на живописное отделение. Живописцы, в отличие от графиков, в то время задавали тон, их произведения экспонировались на городских и общесоюзных выставках, обсуждались в прессе. Правда, следствием этого был и больший надзор за живописцами — чиновники от искусства следили и за художественным стилем, и за тематикой. А на графическом факультете было больше свободы, именно творческой. Опытные преподаватели знакомили студентов с техниками и направлениями, которые не особенно приветствовались у живописцев. Графический факультет, а затем работа в иллюстрации и сотрудничество с книжными издательствами станут нишей, в которой укроются от официального искусства будущие художники-концептуалисты, получившие мировое признание: Илья Кабаков, Эрик Булатов, Олег Васильев. Для Попкова же графический факультет окажется тем местом, где раскроется его страсть к новаторству, будет отточено композиционное мастерство и смелость в обращении с цветом.
Клара Калинычева, которая стала прекрасным иллюстратором книги и долгие годы сотрудничала с издательством «Малыш», поступила в Суриковский институт в 1953 году, на год позже Попкова. В 1957-м, после окончания Попковым института, они поженятся, родится сын Алексей. Для Клары Калинычевой графика станет призванием, несколько поколений детей вырастет на книгах Бориса Житкова, Самуила Маршака и Редьярда Киплинга с ее иллюстрациями.
Во время учебы в институте Попков жил с матерью, братом и сестрой в бараке недалеко от станции Челюскинская. Учился он отлично, получал сначала повышенную, затем Сталинскую стипендию. Помогал родным. Мать вспоминала, как по ночам, чтобы их не будить, Виктор уходил в неотапливаемый коридор и там подолгу рисовал. Друзья и родные Попкова вспоминают, что рисовал он повсюду, некоторые художники даже упрекали его в неразборчивости, но позже признавали, что его неустанная работа и творческий поиск всегда следовали скрытому от внешних глаз замыслу, который рано или поздно разрешался большой картиной.
