Исаак Левитан. Владимирка. -
Исаак Левитан. Владимирка.

Исаак Левитан. Владимирка.

Исаак Левитан. Владимирка.1892. Холст, масло. 79 x 123.
Третьяковская Галерея, Москва, Россия.

Лето 1892 Левитан провел вместе с Кувшинниковой во Владимирской губернии. Однажды во время дальней прогулки по лесу они случайно вышли на старую Владимирскую дорогу. Этот печально известный тракт, по которому в Сибирь отправляли каторжников, произвел на художника гнетущее впечатление. Левитан стал активно работать над будущей картиной, создавая для нее эскизы.
«Владимирка» изображает уходящую вдаль пустынную грунтовую дорогу, в середине которой – изъезженная экипажами колея, а по краям – истоптанные сотнями тысяч закованных в кандалы ног глубокие тропинки. Полотно оставляет ощущение безысходности.
Картина «Владимирка», или, как написал сам художник в ее правом нижнем углу, «Володимирка» (1892), пожалуй, более наглядно отразила и остроту социальной отзывчивости живописца, и его невеселое знание о бесправии и вековечных горестях народа на нашей многострадальной земле.

Создание этого полотна имело для Левитана смысл гражданского поступка. Не дожидаясь публичных осуждений, он подарил картину Павлy Третьякову, которого считал «великим гражданином» и в собрании которого видел «колоссальное» общественное значение.
В то время Левитан был в ссоре с Антоном Чеховым. Один из эскизов «Владимирки» художник отправил в подарок его старшему брату Александру, который к тому времени заканчивал обучение на юридическом факультете МГУ и, увидев на обороте этюда надпись «Будущему прокурору», очень обиделся.
Левитану было за что не любить чиновников власти. За свою жизнь он немало претерпел от них. Так, даже прославившись, он «все-таки постоянно терпел всевозможные неприятности из-за своего еврейства». В то самое время, когда он в 1892 году работал над «Вечерним звоном», началось выселение из Москвы лиц еврейской национальности, и в один «прекрасный» день Левитану было предписано, как «некрещеному еврею», в двадцать четыре часа покинуть город.
Несмотря на протесты художественной общественности, живописцу пришлось какое-то время жить то в Тверской, то во Владимирской губерниях, пока хлопоты друзей и сознающих абсурдность совершившегося влиятельных лиц (в том числе и Павла Третьякова), не позволили ему вернуться в Москву.
Федор Тютчев
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…
«Владимирка» может быть смело названа русским историческим пейзажем, коих в нашем искусстве немного. Со времен стародавних, не одну сотню лет, до самого того времени, как от Москвы до Нижнего Новгорода прошла «чугунка», — по Владимирке гнали этапом ссыльных, как политических, так и уголовных. Народ наш жалостно называл их «несчастненькими» и охотно по пути их следования подавал им милостыню, как деньгами, так и «натурой». В Нижнем ссыльных сажали на особые баржи, покрашенные в хмурый желтый цвет. Баржи брал на буксир такой же хмурый, с белой каймой на черной трубе пароход. То были пароходы пермяков Колчиных. Вот такой пароход не спеша и тащил свой груз — сперва по Волге, потом Камой до самой Перми, а там дальше партия следовала через Урал то водой, то пешой, до самих далеких и суровых окраин Сибири. Бывало — лет шестьдесят тому назад и поболе, — по пути из Уфы до Нижнего встретишь не один такой пароход с белой каймой на трубе, с железом обитой баржей— и не раз сожмется сердце, глядя на медленно и неуклонно «бегущие» колчинские пароходы с их человеческим грузом «несчастненьких», жадно выглядывавших через железные решетки небольших окон баржи на волю, на широкую Волгу, на суровую Каму, на яркое солнце днем, на мириады звезд ночью… В левитановской «Владимирке» сочеталась историческая правда с совершенным исполнением — и картина эта останется одной из самых зрелых, им написанных.