Выпускник, посланный на стажировку за границу, был обязан представить Академии художеств крупномасштабное (программное) полотно на историческую, античную или библейскую тему. Эскизы такого произведения появлялись у Ге постоянно, но ни один из этих замыслов не воплощался в жизнь.
Так прошло несколько лет, и однажды искомая картина явилась мастеру сама.
В Италии художник снова обратился к религиозной тематике. Он изучал жизнь Иисуса Христа и в какой-то момент вдруг ясно увидел одно из ключевых евангельских событий. Осталось только перенести картину, представшую перед мысленным взором творца, на холст.
Живописец долго подбирал моделей для своего великого произведения среди друзей и знакомых, находя внешнее или внутреннее сходство с учениками Христа. Апостола Павла он написал с себя, а для образа центрального персонажа отправной точкой послужило лицо Герцена, хотя Ге сам признавал, что идеальной натурой, подходящей для этой великой личности, не может быть никто.
Мастер писал образы апостолов с обычных людей, поэтому библейские персонажи выглядят, как выходцы из простого народа. Гн больше стремится передать не точность евангельского сюжета, а правду исторической коллизии, на основе которой можно проводить в мир нравственно-этические и духовные ценности.
Картина «Тайная вечеря», явившаяся Ге как откровение, потрясла зрителя правдой чувства, ситуации и обстановки. Все в произведении поражает своим реализмом, во все верится с первого же взгляда – до дрожи. Именно такой тесной и темноватой комнаткой, а вовсе не шикарной залой должно было выглядеть помещение, в котором собралась одиозная для обывателей тех времен кучка скитальцев и проповедников и где происходила роковая передача хлеба. Такие стены, такое оконце, в котором сквозь тряпицу занавески угасает синь ночного неба с дымчатыми, посеребренными луной облаками. Именно такой триклиниум – римский стол с тремя ложками вокруг, а не канонический вариант длинного обеденного стола. Даже низко расположенный источник света, отбрасывающий на стены огромные тени, и само размещение персонажей потрясают убедительностью и погружают в атмосферу того времени.
Художник словно заводит зрителя в комнату, сталкивая его прямо в дверях с уходящим человеком. Иудой. Предателем. Силуэт его темен и мрачен, невозможно разглядеть черты лица, голова опущена, плащ нервным взмахом набрасывается уже на ходу. Источник освещения скрыт от зрителя, но оставшиеся участники трапезы оказываются на виду, их эмоции хорошо видны и неподдельны. С недоумением смотрит вслед темной фигуре Петр, юный Иоанн порывисто вскочил, пытаясь остановить Иуду, да так и застыл, не в силах вымолвить слово. Остальные апостолы переглядываются, потрясенные, и только Иисус замер в скорбной и отрешенной позе.
Сын Человеческий уже знает, что должно случиться, знает, что будущего Ему не избежать и скорбит обо всех, кому в этой священной мистерии отведена трагическая роль. Неизбежное предательство Иуды, отречение Петра, Его собственная мучительная смерть – все это предстоит Иисусу Христу. Силуэт Иуды темен и непроницаем, он уходит в вечную тьму ненависти и проклятий потомков.
Все, что свершилось, было предначертано, и человечество перешло на новую ступень, к новой философии и христианской религии, основанной на высокой этике и нравственности.
Картина принесла художнику всероссийскую славу и звание профессора Академии художеств. В русском искусстве это был беспрецедентный случай, чтобы молодой выпускник стал профессором. Однако церковь нашла трактовку Ге неканонической и увидела в произведении недопустимый «материализм», картину запретили репродуцировать.
Но для студентов Академии Ге стал легендой столь же громкой, как и легенда о великом Брюллове.
