Взаимное поглощение, поедание, уничтожение — вот сюжет данной работы. В двух слившихся фигурах угадываются женские и мужские черты. Процесс лишен дикости, все происходит весьма культурно, с помощью столовых приборов. Рядом наполовину очищенная груша, засахаренные орехи. Напряжение создают куски мяса, безжалостно прибитый гвоздем кусок плоти. Действие происходит на фоне скалистого пейзажа, в центре которого кровавое озеро с одиноким домом на берегу.
Картина создана во время гражданской войны на родине автора. Идея самоуничтожения была актуальна для мастера. Сама внутренняя война, прикрываемая благородными идеями справедливого устройства, ложным пониманием истины, превращается в кровавый фарс, лишенный смысла.
Желтые и коричневые цвета картины, призванные создать «осеннее» звучание, создают напряженную атмосферу. Картина переполнена символами, знаками. Муравьи — разрушение, выдвинутый ящик — короб Пандоры с непредсказуемым содержимым. Яблоко, венчающее композицию, — символ искушения, самого греха.
Облако, одиноко висящее в небе, напоминает человеческий профиль. Зрителю остается только гадать, намеренно ли автор вносит дополнительный образ, или это случайное совпадение.
Реальные образы в нереальном сочетании, так видит автор саму суть гражданской войны.
Полотно написано известным испанским художником в начале 1936 года, имеет ярко политическую и военную направленность, поскольку выражает мнение живописца об обстановке, сложившейся в Испании на тот период времени, а именно кануна Гражданской войны.
Картины написана в свойственном Дали стиле, то есть, заменяя привычные вещи тем, чем они являются, или же наоборот не являются в действительности. Так, на полотне четко можно увидеть 2-х каннибалов пожирающих друг друга изнутри, одновременно враждующих и любящих друг друга.
Всем, кто знаком с историей Испании того времени ясно, что каннибалы – это разрывающие страну на части и поедающие ее изнутри сами граждане принявшие ту или иную сторону в войне, для которой остальные страны с готовностью приготовили им оружие и другие вспомогательные средства.
Именно поэтому едят каннибалы не руками, а при помощи столовых приборов – вилок и ложек. Вокруг их тел в беспорядке разбросаны предметы, напоминающие кости, а сами тела лежат на комоде, один из ящиков которого приоткрыт. Всюду снуют муравьи, что у художника всегда связанно с разрушением.
На заднем плане краснеет от огня, или же крови земля, точнее то, что от нее осталось, темными силуэтами просвечивают деревья. Первый план картины хорошо освещен, тогда как вдали уже грядет темнота в виде наплывающего облака, которому вроде и быть незачем в чистом небе. И не ясно до конца облако это, или дым грядущих сражений.
Вскоре после написания картины Дали покидает родину и уезжает в Америку, не желая быть втянутым в начавшуюся бойню. В Америке его ожидал несокрушимый успех, а картины стали раскупаться с новой силой, все желали узнать, как он испанец переживает вдали от родины, что чувствует, а художник с большой охотой удивлял и поражал ценителей своего творчества.
По договору, заключенному незадолго перед тем с Эдвардом Джеймсом — английским аристократом, поэтом, коллекционером и меценатом — картина поступила в собственность последнего, а после того, как Джеймс частично распродал коллекцию, находится в галерее Тейт в Лондоне.
В том же 1936-ом году тема Гражданской войны в Испании, ярко воплощенная в картине «Осенний каннибализм», была с еще большей убедительностью реализована Дали в полотне «Предчувствие гражданской войны (Мягкая конструкция с вареными бобами)».
Обе работы Дали, представленные в декабре 1936-го на выставке «Фантастическое искусство, дада, сюрреализм», проходившей в галерее Жюльена Леви в Нью-Йорке, имели ошеломительный успех. Да и сам Дали в то время определенно сделался сюрреалистом №1 в мире искусства. Это факт объясняет несколько парадоксальную ситуацию: в 1936-ом Дали уже формально был исключен из кружка сюрреалистов — однако продолжал участвовать в совместных акциях и выставляться вместе с собратьями по цеху.
Причина в том, что Дали служил прекрасной рекламой не только самому себе, но и всему сюрреалистическому движению, и потому напрочь расставаться с ним в то время было по меньшей мере нецелесообразно, что вполне понимал и лидер движения — Андре Бретон. О степени популярности каталонского художника свидетельствует такой факт: 14 декабря 1936-го вышел номер журнала «Time» с фотографией Сальвадора Дали на обложке, после чего он, можно сказать, «проснулся знаменитым».
По горькой иронии судьбы, этот американский триумф Дали пришелся как раз на то время, когда Испания, родина художника, была буквально раздираема надвое братоубийственной мясорубкой Гражданской войны.
В картине «Осенний каннибализм» на фоне залитых золотистым светом родных для Дали ампурданских пейзажей изображен фантасмагорический монстр, сочетающий в себе признаки мужского и женского начал и находящийся в процессе отвратительного сексуального «самосоития», и, вдобавок, пожирающий при этом самого себя.
Примитивные, первичные инстинкты, определяющие бытие человека — либидо и страх смерти — выступили наружу и проявились во всей своей алчной, жестокой и уродливой красе. Война, подобно вихрю страшной разрушительной силы, мигом сорвала с человека хрупкие и, по сути, чужеродные ему покровы цивилизации, обнажив изначально звериную суть человеческого существа.
Жестокость, кровь, жажда уничтожения себе подобных, вызывающая почти сексуальный экстаз — вот истинное лицо войны, от которой Дали благоразумно старается держаться подальше.
«Эти иберийские существа, пожирающие друг друга осенью, выражают пафос Гражданской войны, которую я считаю явлением естественной истории, в отличие от Пикассо — он полагает, что это политический феномен».
Дали рассматривает войну не с точки зрения идейной или политической, но как бесстрастный ученый-психиатр, видя в ней лишь высвобождение наружу дремавшего до поры бессознательного. Отсюда, кстати, выдвижной ящик — один из излюбленных «фрейдистских» символов Дали, прочно занявший место в его картинах в середине 30-хх.
Вспомним: Дали заявлял, что ящики — это не что иное, как тайники подсознания, из которых исходят «бесконечные нарциссические ароматы» самого разного свойства. По мнению самого Дали, единственная разница между бессмертной эпохой Древней Греции и современностью — это именно Фрейд, открывший, что человеческое тело, воспринимавшееся греками исключительно в неоплатоническом ключе, на деле состоит из множества ящичков с секретами, и ключ, которым можно открыть их — это разработанный Фрейдом психоанализ.
Что в ящиках-тайниках охваченного войной человечества? Кровь, жестокость, насилие, каннибализм — именно то, что изображено на картине «Осенний каннибализм».
Интересно, что Дали, предусмотрительно находившийся вдали от всех ужасов Гражданской войны, абсолютно отрицает ее политический подтекст, предпочитая держаться от политики подальше. Где тот наивный, нищий и чистый юноша Сальвадор, насквозь пропитанный идеями мировой революции и почитающий Ленина своим «отцом»? Его нет. Дали повзрослел, поумнел, поостыл, разбогател, в конце концов — и все это, разумеется, не могло не сказаться на его политических взглядах.
В ту пору — осенью и зимой 1936 — совершенно нельзя было предсказать, за кем останется победа — за Испанской Республикой или за генералом Франсиско Франко — и поумневший Дали избрал позицию нейтралитета. По убеждению или по необходимости — это другой вопрос. Возможно, что и по убеждению. Я например, лично тоже убежден, что войны и революции — дело по меньшей мере подозрительные. Приведу цитату из самого себя (рассказ Волосы Вероники, опубликованный в «Новом Журнале»: «Революция — это грязная и смертельно опасная работа, которую плохо одетые люди делают для хорошо одетых людей»
Вот очень характерное высказывание Дали на эту тему: «Я совершенно очевидно не относил себя к людям истории. Напротив, я ощущал себя абсолютно антиисторичным и анти политичным. Либо я слишком далеко вырвался вперед по сравнению со своим временем, либо остался чересчур позади, однако никогда не чувствовал себя современником играющих в пинг-понг…»
Справедливости ради, следует отметить — Сальвадор Дали так и не отдал свой сюрреалистический голос ни одной из воюющих сторон, предпочитая жить там, куда война еще не пришла. Война наступала — Дали убегал от нее прочь. Война охватывала все новые страны и континенты — Дали бежал еще дальше.
Италия, Франция, США… Именно в США художник с женой нашли безопасную гавань, где корабль их совместной жизни пришвартовался на долгих восемь лет. Окончательно художник определился с политическими пристрастиями лишь в конце сороковых, когда пришла пора возвращаться в Испанию, жившую при диктаторском режиме Франко. И Дали вернулся туда — богатым человеком, признанным художником и убежденным франкистом — однако всё это было позже.
Как бы ни было, с точки зрения технического мастерства картина «Осенний каннибализм» — изумительный шедевр Маэстро Сальвадора Дали, который в тот период семимильным шагами наращивал мастерство. Трудолюбие, талант, одержимость творчеством, живой и бурлящий ежесекундно ум — вот за это мы любим Сальвадора Дали — а вовсе не за его политические взгляды.
