Картина русского мариниста И. К. Айвазовского «Радуга» написана в эстетике романтизма, и передает восхищение красотой неуправляемой морской стихией.
Неброский колорит бледно-голубых цветов, невыраженного малахитового и лиловых оттенков, подчеркивают тонкое мироощущение И. К. Айвазовского.
Глядя на полотно, я чувствую, что художник изобразил то, что действительно искренне его трогает. Эффектный сюжет бессилия людей перед штормовой агрессией ураганного ветра и хаоса высоких волн, на первом плане, создают картину обреченности.
Взгляд, как магнитом, притягивают слившиеся в едином порыве бушующей воды – море и горизонт, которые оставляют впечатление поглощающей бескрайности и безнадежности. Тонущий корабль в морской пучине, очертание силуэтов скалистого берега, свинцовая тяжесть поднимающихся волн с пенной шапкой на гребне, подчеркивают весь трагизм положения.
Море, в своем гневе, всегда завораживает взгляд. Вздыбленные волны серого грифельного цвета, швыряют со своего пути все то, что попадается под мощь шторма: птиц, людей, корабли. Оно не знает пощады и громко, с пушечным громом, разбивает о берег все препятствия на пути воды. Меня влечет шторм, который глушит ревом волны и ветра, застилает своим величием пространство и горизонт, и звенит металлом в ошеломленном воздухе. Затерявшиеся в бесконечности ужаса, люди с тонущего корабля, видят свое спасение в милости неба и уцелевшей шлюпке.
На фоне шторма, мое внимание притягивает неяркое свечение проявленной радуги, которая соединила небо и воду. Она указывает путь к спасению, и дарит надежду тем, кто оказался под ее радужным куполом. Зависшая над морем, в пространстве природного гнева дикой страсти шторма, мерцающая радуга выглядит, как ожившая проекция подсознательной веры моряков в Высшие силы и надеждой на спасение. Цветовая выраженность второго плана сглаживает эмоциональное напряжение от картины и светлой грустью откликается в сердце. И ты чувствуешь, как на смену напряжению приходят другие чувства.
Название картины говорит само за себя. Меня больше всего поразили те несколько нежных штрихов радужных красок, которыми художник прикоснулся к холсту. Эти прикосновения мгновенно сумели поменять смысловое значение картины.
