После мартовских снежных дней, после первоапрельского гололеда и февральских метелей скоро уже сойдет снег, только в затененных углах и в овражках будут до мая дотаивать слежавшиеся обледенелые сугробы.
На солнце — у же весна. Голубое небо дало название картине Василия Бакшеева. При всех коллизиях и перипетиях непростой советской жизни пейзажи русской природы являлись отдушиной, но на этой картине мы видим жизнеутверждающий радостный пейзаж, а никак не приют меланхолии и не отзвуки мрачных мыслей.
Просто лес.
Просто березы. В лесу идет дорожка, уютная дорога между деревьями. Да и не лес это — так, опушка, лесопосадка, рощица. Промеж берез кое-где мелькнет зеленое уже (или еще?) дерево.
Ведь так же березы стоят в «Февральской лазури«, но на той картине — напряжение холода, свет солнца в февральском воздухе, контрастные тени. А здесь нет теней — нет, конечно, между деревьев тени лежат, но на фоне зеленеющей травы они не так заметны. Настроение иное.
Природа уже пошла, пошла в рост.
Есть еще отличие — у Грабаря березы мощные, разросшиеся, а на картине Бакшеева тоненькие березки тянутся вверх, их намного больше, просто сотни и сотни берез. Там взхолмье — здесь лес.
Куда же с русским пейзажем, да без берез. Но рассмотренная картина особенная — березы составляют все ее содержание. И получилось превосходно.
Садово-парковое искусство во все времена являлось отражением культуры.
