Исаак Левитан. Над вечным покоем -
Исаак Левитан. Над вечным покоем

Исаак Левитан. Над вечным покоем

Исаак Левитан. Над вечным покоем.1894. Холст, масло. Третьяковская Галерея, Москва, Россия.

«Над вечным покоем» — это третья среди картин своеобразной драматической трилогии, созданной Левитаном в первой половине 1890-х годов. — (наряду с картинами «У омута« и «Владимиркой»).
Впервые в картине мастера помимо поэтической красоты вечной природы чувствуется философское отношение к бренности человеческого бытия. Под клубящимися свинцово-лиловыми тучами на крутом и пустынном берегу огромного, простирающегося до самого горизонта озера стоит ветхая деревянная церковь. Позади нее укрывают унылый погост сгибающиеся под резкими порывами ветра немногочисленные деревья. А вокруг – ни души, и только тусклый свет в окне церквушки дает призрачную надежду на спасение. Не случайно художник выбрал подобный ракурс отображения образа.

Картина полна чувства глубокой тоски, бессилия и одиночества, но очень выразительна точка зрения автора, которая направляет зрителя ввысь, навстречу холодным воздушным потокам.
«Над вечным покоем» — одна из самых значительных работ Левитана, о которой сам он писал в письме к Павлу Третьякову: «В ней — я весь. Со всей своей психикой, со всем своим содержанием…» Эту картину Левитан писал под звуки Траурного марша из «Героической симфонии» Бетховена. Именно под такую торжественную и печальную музыку рождалось произведение, которое один из друзей художника назвал «реквиемом самому себе».
Сергей Есенин.
Слезы
1914.
Слезы… опять эти горькие слезы,
Безотрадная грусть и печаль;
Снова мрак… и разбитые грезы
Унеслись в бесконечную даль.
Что же дальше? Опять эти муки?
Нет, довольно… Пора отдохнуть
И забыть эти грустные звуки,
Уж и так истомилася грудь.
Кто поет там под сенью березы?
Звуки будто знакомые мне —
Это слезы опять… Это слезы
И тоска по родной стороне.
Но ведь я же на родине милой,
А в слезах истомил свою грудь.
Эх… лишь, видно, в холодной могиле
Я забыться могу и заснуть.

Картины Левитана вызывали такую же боль, как воспоминания о страшно далеком, но всегда заманчивом детстве.
Левитан был художником печального пейзажа. Пейзаж печален всегда, когда печален человек. Веками русская литература и живопись говорили о скучном небе, тощих полях, кособоких избах. «Россия. нищая Россия, мне избы черные твои, твои мне песни ветровые, как слезы первые любви».
Из рода в род человек смотрел на природу мутными от голода глазами. Она казалась ему такой же горькой, как его судьба, как краюха черного мокрого хлеба. Голодному даже блистающее небо тропиков покажется неприветливым.
Так вырабатывался устойчивый яд уныния. Он глушил все, лишал краски их света, игры, нарядности. Мягкая разнообразная природа России сотни лет была оклеветана, считалась слезливой и хмурой. Художники и писатели лгали на нее, не сознавая этого.
Левитан был выходцем из гетто, лишенного прав и будущего, выходцем из Западного края — страны местечек, чахоточных ремесленников, черных синагог, тесноты и скудности…
Картины Левитана требуют медленного рассматривания. Они не ошеломляют глаз. Они скромны и точны, подобно чеховским рассказам; но чем дольше вглядываешься в них, тем все милее становится тишина провинциальных посадов, знакомых рек и проселков…
Левитан увидел прелесть дождей и создал свои знаменитые «дождливые работы»: «После дождя» и «Над вечным покоем»…
В картине «Над вечным покоем» поэзия ненастного дня выражена с еще большей силой. Картина была написана на берегу озера Удомли в Тверской губернии.
С косогора, где темные березы гнутся под порывистым ветром и стоит среди этих берез сгнившая бревенчатая церковь, открывается даль глухой реки, потемневшие от ненастья луга, громадное облачное небо. Тяжелые тучи, напитанные холодной влагой, висят над землей. Косые холстины дождя закрывают просторы.
Никто из художников до Левитана не передавал с такой печальной силой неизмеримые дали русского ненастья. Оно так спокойно и торжественно, что ощущается как величие.